Итак, основное изменение, которым может быть охарактеризована сегодняшняя реальность по сравнению с реальностью «вчерашней» (скажем, 1970 годов), состоит в том, что эксплуатация современного человека все время возрастает. И хотя она еще не сказать, чтобы особенно велика – все же сказывается наличие созданной во время «советизации мира» система социальной защиты. Тем не менее, практически все понимают, что нынешнее состояние – это ненадолго. Так же, как ненадолго хватило того самого состояния «абсолютного подъема», которое «западная цивилизация» испытывала после крушения СССР. Напомню, что тогда у многих возникло ощущение, будто все происходящее – это настоящий конец истории. Ее акме, высшая форма существования, которая уже не может быть усовершенствована – и будет длиться вечно. (Причем, казалось это не только Фукуяме – и даже не только либералам: практически у всех, включая противников данной системы, было подобное ощущение.)

Впрочем, определенные основания для этого тогда имелись – в том смысле, что уровень жизни «обитателя Запада» в 1990 годах был довольно высоким. Точнее сказать, он казался таковым за счет интенсивного внедрения потребительского кредитования. (Что помогало скрывать падение реальной заработной платы. Которое, напомню, началось уже в начале 1980 годов.) Тем не менее, внешне все выглядело более, чем прекрасным. Скажем, разнообразные товары становились все дешевле за счет переноса производств в менее развитые страны – тогда еще никто не мог предположить, чем же это откликнется в будущем. А социальные блага оставались еще прежними – и европейские безработные могли получать пособие, которое было выше, нежели средняя зарплата на большей части земного шара. Впрочем, даже при этом к данной категории себя мало кто относил – поскольку казалось, что в существующей реальности все больше становится перспективных профессий с высокими зарплатами.

Тогда возникла даже идея, состоящая в том, что в современном мире реальную силу обретает не «презренное» производство материальных ценностей, а более «тонкая» и высокооплачиваемая работа над созданием «интеллектуального продукта». Инженерных схем, компьютерных программ – а главное, пресловутых «образов». Эта идея была названа известным еще с 1970 годов термином «постиндустриализм», и так же широко распространилась в общественном сознании того времени. Правда, первоначально под данным словом подразумевалось создание «индустрии производства знаний» с опорой на университеты и научные центры. (Ну, и конечно, с сохранением промышленного потенциала – который никуда тут не девался.) В реальности же, как уже говорилось, промышленные предприятия активно выводились за рубеж, да и университеты были отброшены на второй план. Поэтому и ученые с инженерами вынуждены были отдать свои «лавры» главного героя «нового общества» офисному клерку. Который, по сути, и стал рассматриваться, как основной бенефициар «постидустриализма».

Тем не менее, тогда еще указанное состояние связывалось с развитием технического прогресса – который в указанное время чуть ли не полностью концентрировался на компьютерно-информационной сфере.( Read more...Collapse )

Итак, пресловутая «информационная революция» - т.е., радикальное изменение жизни, связанное с внедрением в нее т.н. «информационных технологий» (компьютеров, сетей, мобильных устройств и т.д.) – в реальности оказывает на наш мир гораздо более скромное влияние, нежели принято считать. Настолько скромное, что данное изменение вряд ли может рассматриваться, как фундаментальный переворот бытия –т.е., по сути, «не имеет права» именоваться революцией.

На первый взгляд подобная особенность кажется довольно печальной: ну, в самом деле, сколько надежд было на «информатизацию» и «компьютеризацию», не говоря уж о Всемирной Сети, сиречь Интернете. Ведь последний в те же 1990 годы мыслился гипотетической «территорией свободы и возможностей», место, где люди с самыми различными интересами могут объединяться друг с другом вне различных запретов и ограничений. (Забавно, кстати – но тогда считалось, что пользователи сети будут, по большому счету, создавать, а не потреблять контент.) А в реальности мы получили «только лишь» еще один канал распространения рекламного мусора, еще один способ функционирования СМИ. (Пусть специфических – но, по существу, ничем не отличающихся от «стандартных» газет, радио и телепередач.)

Разумеется, тут не надо говорить, насколько большим оказался данный облом. И относительно «свободы» - в том плане, что уже в 2000 годах начались введения первых ограничений. (Прежде всего, в плане пресловутого «копирайта».) И относительно того, что все посетители Всемирной Сети могут быть «генераторами», а не потребителями создаваемой там информации. (Т.е., что они должны как-то отличаться от телезрителей или радиослушателей.) Правда, через какое-то время забрезжила надежда на «Веб 2.0» - сиречь разнообразные социальные сети и прочие блоги. В том смысле, что казалось, будто данные сервисы способны вернуть уже успевшие – данная «технология» начала внедряться в первой половине 2000 годов, когда Интернет стал массовой технологией – растаять мечты о «свободном сообществе свободных людей».

Но нет: «второй веб» уверенно пошел туда же, куда и «первый» - а именно, в направление полностью контролируемого пространства, работающего по всем принципам рекламно-пропагандистской деятельности. (С разделением на авторитетов-производителей информации – пресловутых «топов» - и ее потребителей.) Впрочем, ожидать чего-то иного от коммерческих программ – а все социальные сети и блоги, начиная с Лайвжурнала и заканчивая Фейсбуком являются коммерческими программами – было бы странным. («Социальная роль» какой-нибудь «Лены Миро» ничем не отличается от «социальной роли» какого-нибудь Малахова.) В общем, никакой «мировой деревни» так и не появилось, а тот факт, что место эфирных телеканалов заняли ютубовские «стримы», думаю, на гордое звание «информационной революции» вряд ли может потянуть.

Впрочем, если честно, то для многих людей подобный «финал» может рассматриваться в положительном ключе.( Read more...Collapse )

Наверное, мало кто в настоящее время не знает того факта, что жизнь современного человека кардинально отличается от жизни его предков. Причем, речь идет не о сравнении, скажем, с крестьянами позапрошлого столетия, и даже не с рабочими 1950 годов – а с совершенно недавним временем. Временем, когда не было компьютеров, Интернета, мобильников, ну, и тому подобных вещей, вроде социальных сетей и компьютерных игр. Всего того, что сейчас принято именовать плодами «информационной революцией» - т.е., чем то крайне кардинальным, сравнимым по своему значению с тем процессом перехода от традиционной к индустриальной экономике, который именуется «революцией промышленной». (По сравнению с которой тот же 1917 год выглядит бледным подобием.)

То есть – с точки зрения господствующего дискурса современный человек проживает в совершенно ином мире, нежели это было совсем недавно. Однако так ли это на самом деле? В смысле – настолько ли серьезны пресловутые «цифровые технологии», что их можно рассматривать в качестве фактора, полностью переворачивающего всю человеческую жизнь? И действительно ли наш современник живет совершенно по иному, нежели он делал это недавно?

На самом деле эти вопросы крайне интересны и неоднозначны. Но перед тем, как перейти к ним, стоит упомянуть некоторые важные факты. Например, то, что “те самые” компьютеры, которые считаются основой для информационной революции, на самом деле были изобретены еще в середине XX столетия, компьютерные сети ведут свое начало из 1960, и даже сотовые телефоны отсчитывают свою историю с 1971 года. (Мобильная связь же, как таковая, начала внедряться до Второй Мировой войны - но речь идет именно о “сотовой”, с возможностью автоматической смены сот.) Так что новизна подобных вещей довольно относительна.

Однако даже не это является самым интересным в данной теме – поскольку понятно, что о «революции» можно говорить только при массовом использовании. (А оно наступило лишь с 1980 годов – впрочем, тоже не сказать, чтобы вчера: почти сорок лет прошло.) Гораздо важнее другое – то, насколько внедрение всего этого смогло изменить фундаментальные основания бытия. Ну, наподобие того, что переход к машинному производству полностью «перелопатил» все устройство общества – начиная от устройства городских поселений, и заканчивая «половым вопросом». Так и «информационная революция» - если она является событием подобного типа - должна привести к чему-то подобному.

И вот тут оказывается, что вся наша уверенность в фундаментальности происходящих изменений несколько подвисает в воздухе. ( Read more...Collapse )

В довершении к постам про "длинные" и "короткие" процессы хочется привести пример "длинного". Правда, в отличие от помянутых конструктивных изменений, характерных для СССР, в этом случае стоит вести речь о совершенно противоположной вещи. Правда, пока очень и очень кратко. 

Итак, стоит сказать, почему "горизонт реальности" для современной РФ не стоит выстраивать дальше, нежели до 2040 года. (Речь идет не о России, как таковой - а именно о РФ.) Причина этого состоит в том, что время активной трудовой жизни человека не может превышать 50 лет. (Ну, отдельные случаи, выбивающиеся за данную границу, конечно же, быть могут - однако их количество находится на уровне статистической флуктуации.) 

А дальше все просто: если к 1991 годы прибавить 50 лет, то получим 2041. Почему к 1991? Думаю, догадаться не сложно. Но если кому не понятно, то стоит указать на то, что с 1990 годов в стране наступил резкий отток людей из действительно важных для ее существования отраслей: производства, образования, здравоохранения и даже военного дела. Разумеется, впоследствии (в конце десятилетия) часть их "вернулась обратно", но было уже поздно.

Ну, а о том, почему же было поздно,( Read more...Collapse )

Разумеется, понятно, что описанная в прошлом посте особенность советского бытия, состоящая в его высокой ориентированности на будущее, только архитектурой или образованием не ограничивалась. Скорее наоборот –практически все стороны советской жизни несли на себе подобную «печать будущего», позволяя обозначить СССР, как «футуристическое общество». То есть – как социум, в котором многие подсистемы оптимизируются не под текущее состояние – а под то, что станет актуальным в будущем.

Скажем, именно под будущее создавалась знаменитая программа ГОЭЛРО – план тотальной электрификации страны, в которой на момент создания (1920 год) реальная потребность в электричестве была крайне мала. (Меньше даже, нежели в 1914 году – за счет пресловутой «разрухи».) На этом фоне казалось логичным вначале восстановить сферу непосредственной жизни людей, мелкую кустарную промышленность, мелкотоварное крестьянской хозяйство, торговлю – а уж затем думать об электричестве и прочих проявлениях прогресса. (Если на все это будет спрос в нищей и голодной стране.) Однако Ленин и большевики поступили совершенно по иному – в том смысле, что именно в период, когда, как казалось, страна полностью погрузилась во тьму катастрофы («города социализма во мгле») и варварства, они создавали проекты, которые были слишком необычны даже для Европы.

Именно за это Владимир Ильич получил от Герберта Уэллса определение «кремлевский мечтатель» - что, в целом, соответствовало тому представлению, которое он производил на благожелательно настроенных к ним людей с «обыденным мышлением». (Про неблагожелательных, впрочем, можно сказать то же самое – с той разницей, что вместо «мечтателя» они видели сумасшедшего.) И это при том, что сам Уэллс был фантаст – т.е., человек с крайне развитым воображением – однако даже он не мог себе представить того, что ленинские планы окажутся верными. Впрочем, к великому счастью для автора «Машины времени» и «Войны миров», ему суждено было увидеть свою ошибку и понять неприменимость пресловутого «здравого смысла» к сложным общественным системам. (В 1934 году он снова посетил нашу страну – и увидел не просто выполнение, но перевыполнение «электрификационных планов».)

Впрочем, подробно рассказывать о плане ГОЭЛРО и о связанном с ним проекте индустриализации страны надо отдельно.( Read more...Collapse )

Кстати, интересно, что прошлый пост – про современное «прочтение» конструктивистской архитектуры, а так же. пост позапрошлый – про гипотетическую автоматизацию советской торговли – на самом деле посвящены одной теме. А именно – тому, что при рассмотрении советской истории можно хорошо увидеть один интересный момент. Состоящий в том, что очень часто основные преимущества выбранного в советское время пути могут быть проявлены только в будущем. Скажем, тот же конструктивизм был крайне мало адекватен 1920 и даже 1930 годам. (Что, собственно и привело к отказу от него.) Например, по той причине, что используемые в данном типе архитектуры решения были действенны только при наличии мощной индустриальной строительной промышленности. Это относится и к применению «типовых элементов», и к массовому использованию железобетона, и к стремлению к «комплексному проектированию», включающему не только «само здание», но и, скажем, имеющуюся в нем технику и мебель.

Все это в 1920 годах оказывалось практически невозможным по огромному ряду причин– начиная с дефицита цемента и арматуры для железобетона, и заканчивая кустарным производством фурнитуры. (Что, собственно, и сыграло основную роль в отказе от конструктивизма и переходу к гораздо более привычной архитектуре.) Однако уже в 1960 годы стало очевидным, что именно то, что закладывалось в середине-конце 1920 годов, выступало наиболее адекватным в свете стоящих перед страной задач. Поскольку именно данное направление позволяет решить «жилищную проблему» наиболее оптимальным образом, с учетом использования всех преимуществ созданной в СССР экономической системы. (Скажем, благодаря возможностям долговременного планирования строительной политики оказалось доступно строительство особых «домостроительных комбинатов» с переносом туда значительной часть технологических операций со строительных площадок.)

Правда, одновременно с этим выяснилась и неготовность «архитектурно-планирующего сообщества» к работе в подобных условиях. В том смысле, что излишняя «увлеченность» художественными образами с одной стороны (со стороны архитекторов), и непонимание важности архитектурных решений в плане организации оптимальной жизни с другой (со стороны строителей), привели и в этот период к значительному снижению потенциала принятого пути. Что выразилось, например, в непродуманном использовании «типовых проектов», да еще и создаваемых, исходя и принципа «минимальных затрат». Но основные идеи, выдвинутые в 1920 годы – скажем, представление о важности принципов гигиены или о том, что необходимо использовать комплексный подход и на заморачиваться на «красоте и оригинальности» отдельного элемента – в любом случае оказывались крайне конструктивными. Тем более, что по мере дальнейшего развития отрасли происходило осознание имеющихся недостатков и переход к более индивидуальному подходу. (Что можно увидеть на застройке 1980 годов- разумеется, вне т.н. "ведомственного строительства".)

Поэтому вполне можно было бы предположить, что в случае дальнейшего развития отрасли мы могли бы наблюдать полное раскрытие «конструктивистского потенциала» - то есть, фактическую реализацию тех идей, что были заложены в самом начале 1920 годов. Причем, на таком уровне, который тогдашним архитекторам даже и не снился – в том смысле, что теперь стало возможным проектировать жилые системы не на уровне здания, а на уровне микрорайона, целого поселка и даже города. (Что еще более увеличивало ценность заложенных тогда идей «рационального проектирования», противостоящего пресловутым традициям.)

Кстати, интересно тут и то, что это раскрытие наблюдалось не только на уровне «дизайна» - т.е., внешнего вида строений, их планировки, расположения и т.д. – но и на уровне технологическом. В том смысле, что развитие строительных технологий в течение всего XX века оказывалось направленным именно в сторону, комплементарную конструктивистским решениям. ( Read more...Collapse )

Иногда и у топблогеров можно найти чего-то ценное. (Крайне редко - но все же.) Вот и Немиров Михаил, наверное впервые в своей блогерской истории, подкинул интересный материал. А именно - показал, какой могла бы быть раннесоветская конструктивистская архитектура при условии наличия нужных ресурсов. (Единственный случай, когда надоедливое "промо" в ленте сыграло какую-то положительную роль.)

Напомню, что в реальности конструктивистам пришлось с самого начала столкнуться с крайне слаборазвитой и архаичной строительной промышленностью, доставшейся СССР от Российской Империи. Вследствие чего создаваемые ими здания так и не смогли раскрыть заложенный потенциал - и были заменены впоследствии гораздо менее революционными, но гораздо более соответствующими имеющейся реальности строениями в стиле "неоклассицизма".

Впрочем, большая часть построек того времени оказалась вообще мало связанной с теми или иными архитектурными стилям, определяясь скорее имеющимися технологическими и ресурсными ограничениями. (Скажем, большая часть "провинциальных сталинок" имеет довольно скромную отделку и минимум "ордерных элементов". И это еще не учитывая т.н. "щитовые сооружения".)

Разумеется, это не значит, что идеи, впервые поднятые конструктивистами - такие, как учет потребностей в инсоляции, вентиляции и гигиене, наличие общих пространств в составе здания, наконец связь жилья с коммунальными потребностями и т.д. - были забыты. Скорее наоборот - они были восприняты в качестве основных принципов советской архитектуры, реализовавшись в т.н. "соцгородах" 1930-1950 годов и микрорайонах 1960-1980. Тем не менее, посмотреть на то, как бы они выглядели в "первоначальном исполнении" - а точнее даже, в "первоначальной задумке" - было крайне интересно. (Поскольку те немногие образцы подобных зданий, которые были построены указанном "стиле", находятся в жутком состоянии по причине возраста и многочисленных "перестроек".)

И вот оказывается, что один из наиболее известных примеров конструктивизма - т.н. "Дом Наркомфина" - отреставрирован.( Read more...Collapse )

Как известно, торговля в СССР 1960-1980 годов была далека от совершенства. Впрочем, далека от совершенства была и вся «сфера услуг» - все советское время существовавшая в условиях жесткого кадрового дефицита. Данный факт оспаривать невозможно – но одновременно с этим невозможно оспаривать и тот момент, что существенно улучшить данную ситуацию было очень и очень  тяжело. Поскольку даже при условии понимания проблемы – а она, в целом, понималась, о чем свидетельствует, например, масса сатирических материалов  – выделить дополнительные трудовые ресурсы сюда было очень сложно. Особенно, если понимать под этими ресурсами не просто людей – а людей, достаточно квалифицированных и мотивированных для того, чтобы не быть поглощенными «Серой зоной».

Это даже повышением зарплат не исправить, поскольку престиж торговли и «службы быта» в СССР времен «Золотых десятилетий» находился где-то около нуля. И представить, будто бы инженеры и рабочие с аэрокосмических предприятий (или, хотя бы, со строек новых городов), устремились бы в магазины и мастерские, практически невозможно.  Так что указанная область просто была обречена оставаться в руках пресловутых «любителей торговли из-под прилавка», бракоделов-мастеров, вечно пьяных сантехников и грубиянов-администраторов в гостиницах. По крайней мере, так выглядит ситуация при рассмотрении ее в рамках господствующего в позднем СССР тренда.

Однако был и другой вариант – который значительно менял дело. По крайней мере, в системе торговли. (Хотя, конечно же, и в других областях «бытового обслуживания» нечто подобное могло бы быть применено.) И состоял он в  переходе к автоматизации указанной области. Разумеется, не всей – однако даже те проблемы, что могли бы быть устранены подобным изменением, позволили бы улучшить жизнь советских людей на порядок и более. Причем, это относится даже не к «глобальным изменениям» - вроде создание системы автоматизированной торговой логистики, позволившей бы ликвидировать ситуацию, когда в одном месте не хватает тех или иных товаров, а в другом – они давно залежались на складах. (И разумеется, поставить на место пресловутых «заведующих базами», кои в позднесоветское время оказались целиком принадлежащими «Серой зоне».) Или к еще более серьезному изменению в виде строительства всеобщей системы управления, позволяющей связать гибкой обратной связью предложение и спрос в условиях фактически безденежной экономики. (Т.е. ОГАС.) Поскольку все эти фундаментальные изменения надо рассматривать отдельно.

Нет, речь идет о более простой и гораздо более примитивной системе, подобной современной «электронной торговле» - т.е., том, что давно уже реализовано и прекрасно работает даже в условиях капиталистической экономики. (С ее чудовищными издержками.) Начиная с тех же супермаркетов с их электронными кассами (хотя формально они к «электронной торговле» и не относятся), и заканчивая интернет-магазинами. Кстати, сейчас, наверное, мало кто будет спорить с тем, что очень часто данный способ торговли оказывается гораздо более удобным для покупателя, нежели привычные для нас «оффлайновые формы». А заодно – и гораздо менее затратным для продавца. (В том числе, и по «человекоресурсам», которые тут устремляются к нулю.)

Разумеется, в условиях рыночной экономики данный способ имеет и определенные недостатки. Например, в том плане, что приводимая в интернете информация часто носит манипулятивный характер, оказываясь весьма далекой от реальности( Read more...Collapse )

В прошлом посте было сказано, что современное состояние «условного Запада» трудно назвать блестящим – в том смысле, что прежней несокрушимой мощи «белого человека» уже не существует. Поскольку чем дальше, тем очевидней становится то, что во всех тех областях, в которых этот самый Запад еще недавно лидировал –или, по крайней мере, делал вид, что лидировал – тут наблюдаются серьезные проблемы. Поэтому сейчас никто уже не удивляется не только тому, что маленькая Северная Корея открыто посылает США с сателлитами: как не удивительно, но к подобному уже все привыкли. Но не является неожиданным, скажем, и тот факт, что вдруг оказывается, что китайская компания Huawei оказывается лидером по разработке технологии 5G, и Штаты вынуждены вести торговую войну для того, чтобы сохранить место для «своих компаний» в данном секторе. (Причем, судя по последним новостям, победы в данной войне им не видать.)

Впрочем, поскольку об этом уже говорилось в прошлом посте, то нет смысла останавливаться на этом снова. Поэтому лучше стоит обратить внимание на «конкретную механику» подобного «заката Европы вручную» - то есть, несколько более подробно разобрать те механизмы, которые привели к подобному состоянию. Поскольку они имеют достаточно неочевидную природу – отсылающую к тем самым «глобальных закономерностям», о которых столь часто говориться в данном блоге. Возьмем, например, пресловутую «политкорректность» - которая изначально значила запрет на использование некоторых слов, обидных для т.н. «меньшинств», однако вполне может быть расширена на всю современную систему «обеспечения прав» последних. (О том, почему «обеспечение прав» в кавычках, будет сказано ниже.) И не менее пресловутую «толерантность», под которой может рассматриваться отказ от любых норм в плане организации жизни человека – в том числе, и в сексуальной сфере.

Наверное, тут не надо говорить, насколько данная тема волнует некоторых наших граждан. Ну да: сложно найти тех, кто считает себя ярым патриотом России, но при этом не волнуется о том, что в странах «благословенного Запада» слишком сильно борются за права ЛГБТ или, скажем, национальных меньшинств. Хотя, казалось бы, российский патриот должен, напротив, всеми фибрами души выступать за то, чтобы в какой-нибудь Германии-Швеции (не говоря уж о США), всячески холили и лелеяли однополые отношения или завозили беженцев откуда-нибудь из Сенегала и сажали их на пособия. Ведь если данные акты ухудшают положение данных стран, то России должно становиться легче из-за снижения конкуренции. Или наши патриоты в душе считают, что ЛГБТ в реальности усиливают государство?

Впрочем, говорить об особенностях «российского патриотизма» надо отдельно. Тут же стоит обратить внимание на другое – на, то, что и тем, кто не относится к указанному «лагерю», чем дальше, тем очевиднее становится связь данного процесса и упомянутой «потери лидерства». (Скажем, повышенное внимание к «толерантности» в школах вместо повышенного внимания к изучению естественнонаучных и технических дисциплин лежит практически на поверхности.) Собственно, именно поэтому создаются самые причудливые конспирологические конструкты, должные показать: зачем это надо. ( Read more...Collapse )