anlazz

Итак, в прошлой части говорилось о том, что для человека разумного (homo sapiens) «нормальным существованием» будет не жизнь в конкурентной среде – когда каждый старается вырвать у другого очередной кусок благ – а проживание в обществе солидарном, основанном на важности каждого члена социума для всех остальных. Более того, именно при подобном типе общественного устройства и прошла большая часть человеческой истории – включая историю «письменную». (В рамках которой подавляющая часть населения существовала в условиях той или иной общины – и лишь ничтожное число представителей «правящих классов» вынуждены были вести «звериную борьбу».) И поэтому аномальным в человеческой жизни является не проявление «солидарных качеств», а, скорее обратный процесс.

Подобная картина, разумеется, полностью противоречит привычным представлениям о человеческом поведении. Однако, к счастью, существует практически «лабораторный» эксперимент, который подтверждает указанное представление – показывая, насколько ошибочной является обыденная картина мире. Речь идет о коммунах великого советского педагога Антона Семеновича Макаренко. Коммунах, которые, как минимум, полностью переворачивают привычные представления о педагогике – и могли бы считаться революцией в данной области, если бы смогли бы стать общепринятым явлением. Однако это не произошло – о том, почему это случилось, будет сказано несколько ниже – однако даже в том «локальном» виде, в котором «макаренковская педагогика» осталась в истории, она все равно выглядит, как нечто, противоположное привычным педагогическим представлениям.

Ведь как, собственно, рассуждали педагоги во времена Антона Семеновича? А очень просто: человек по своей природе склонен к деструктивным действиям – и лишь силой своей воли или, что вероятнее, неких внешних запретов, он способен подавить подобное влечение и заняться чем-то полезным. Ну, а ребенок – то есть, не до конца сформировавшийся человек – своей силы воли, разумеется, не имеет, и может выполнять полезные действия лишь в той мере, в которое его способен направлять воспитатель. Собственно, это положение было альфой и омегой «педагогической науки» с древнейших времен – и единственное разногласие состояло в том, как конкретно должно было выполняться указанное «направление». Скажем, педагоги «старой школы на первое место ставили пресловутое «силовое давление» - вплоть до телесных наказаний, видящихся ими, как нечто совершенно разумное. (Разумеется, к началу XX века битие, как таковое, уже считалось архаичным – в ходу были более «мягкие» формы принуждения – но сути это не меняло.)

Однако уже в предреволюционное время актуальной стала, казалось бы, противоположная идея о том, что воспитатель должен не наказывать – а, скорее поощрять и увлекать детей. В послереволюционный же период она стала основной – и именно к этому гуманистическому направлению педагогики, судя по всему и Макаренко в момент открытия своей первой коммуны. (Той, что станет «Колонией имени Горького».) Правда, для распространения «поощрительной и увлекательной» педагогической системы в это время были очень серьезные препятствия – банально не было средств. Или, точнее, средств НЕ БЫЛО (никаких вообще) – поскольку страна только-только выходила из Гражданской войны и существовала, по сути, на границе бедности и нищеты. Поэтому дефицитом было все – начиная с хлеба и заканчивая гвоздями. (А о тех же учебных пособиях было вообще смешно.) Ну, а самое главное – не хватало людей. Тех самых педагогов, которые было бы способны увлекать и направлять воспитанников.

В подобных условиях надеяться на хороший результат было бы смешно – как пишет сам Антон Семенович, на начальном этапе становления своей коммуны он вообще не знал, что делать. И единственное, что остановило его от идеи бросить работу – так это высокий гуманизм педагога, и убежденность его в том, что начатое дело надо доводить до конца.( Read more...Collapse )

В прошлом посте, посвященному вопросу о невротизации современного общества и психических расстройствах современных людей, была затронута довольно интересная тема. А именно – вопрос о том, какое же общественное устройство является наиболее комфортным для человеческой психики, при каких социальных отношениях она (эта психика) работает наиболее оптимальным образом. Причем, тема эта интересна даже не сама по себе - хотя и в указанном плане тут можно найти много чего ценного - а еще и в связи с тем, что она находится на линии соприкосновения с еще более популярным предметом обсуждения. А именно - с идеей о пресловутом «новом человеке» - который, якобы, жизненно нужен для построения некапиталистического общества.

Ведь практически при любом упоминании необходимости смены общественного устройства всегда находится немало людей, которые заявляют: «да, надо изменить социум, перейти от безумной траты ресурсов на потребление/конкурентную борьбу/военные нужды и т.д. и т.п. Однако для этого нужен совершенно иной человек». То есть – вроде бы и хорошо было сменить общественный строй, но, к сожалению, сделать это так просто не получится, поскольку для этого нового строя не существует подходящих «элементов». Впрочем, встречаются и варианты, в которых указанного «нового человека» предлагают «вывести» - вплоть до изменения человеческого генома – и только после этого получить возможным изменения общества. (Правда, тут возникает вопрос: «Зачем подобное выведение нужно в капиталистическом мире? Чтобы получить себе могильщика?)

В любом случае, тут подразумевается, что для именно конкурентное поведение есть норма – а все остальные его типы могут существовать только лишь в условиях сильного давления. В лучшем случае – личного, т.е., надо «победить в себе зверя». (Подавить «звериные инстинкты.) Ну, а в худшем, разумеется, считается, что перестать быть скотом человек может только благодаря внешнему насилию. Впрочем, последняя идея вообще может считаться господствующей в современном мире – поскольку ее исповедуют не только сторонники (гипотетические) «нового общества» - те, которые, в принципе, «за него», но вот только не видят, как подобное общество построить. Но и, разумеется, его противники – считающие именно капитализм с его всеобщей конкуренцией «естественным состоянием» человека, а все остальное – «насилием над человеческой природой».

Последние, кстати, особенно любят выводить действующие «законы общества» из «законов животной стаи»: Дескать, есть «альфа-самец», который покрывает всех самок – и, следовательно, всегда должны быть богатые и бедные. (Правда, даже в рамках данной картины мира непонятно – как от оплодотворения гарема самок перейти к концентрации производства в одних руках. Но, разумеется, подобные неясности противникам коммунизма нисколько мешают.) Впрочем, смотрится это очень и очень забавно – поскольку для любого, более-менее знающего историю, человека очевидно, что между пресловутой «обезьяньей стаей» (стадом?) и нынешним социальным устройствам лежит огромный период, собственно, человеческого существования. В рамках которого основным способом организации социальной жизни выступала вовсе не конкуренция – а совершенно обратные вещи( Read more...Collapse )

Позавчера я уже кратко писал  о проблемах с психологическим здоровьем населения и вытекающими из этого эксцессами, вроде случившегося в керченской школе. И да – еще раз отмечу, что указанная трагедия не является сколь либо уникальной, а, скорее, напротив – лежит в ряду подобных же событий. Скажем, 15 января этого же года произошла не менее резонансная «пермская резня», во время которой двое бывших учеников одной из школ города Перми проникли на ее территорию, вооруживших ножами – и нанесли ранения 15 человек. А уже через три дня – 19 января – что-то подобное попытался сделать школьник из Бурятии, накинувшись на учительницу с топором. (Кстати, оба этих случая закончились попыткой самоубийства «исполнителей».)

Впрочем, не следует думать, что РФ тут уникальна – скорее наоборот. Скажем, в тех же Соединенных Штатах наличие «школьных стрелков» давно уже стало традицией. Случаются подобные вещи и в Европе – я уже приводит пост Синей Вороны , посвященной расстрелу в Мюнхене. Впрочем, там же говорилось, все указанные события прекрасно коррелируют с общим ростом числа психических расстройств – которые растут даже в относительно «спокойной» (в подобном плане) Германии. И это не смотря на то, что одновременно с этим сейчас идет процесс увеличения «психологической помощи» - включая медикаментозную. (О чем еще будет сказано, тут же можно только отметить, что в результате этого ту же депрессию – которую раньше лечили «рюмкой коньяка и теплым пледом» - сейчас считают серьезной болезнью, требующей достаточно серьезных лекарств.) Впрочем, нынешняя депрессия – это совсем не то, что принято было именовать подобным словом ранее: это не плохое настроение, а серьезная болезнь, которая при отсутствии лечения может привести к самоубийству.

То есть, можно сказать, что в современном обществе наличие «психологической помощи» становится жизненно необходимой – иначе «крыша поедет» у многих. Однако при всем это она, все-таки, у многих «едет» - несмотря на все возрастающее число психологов и других, связанных с психологией, профессий. В общем, психология сейчас из экзотического занятия – каким она была лет пятьдесят назад – превратилась в одну из самых распространенных занятий. Кстати, интересно тут то, что в отличие от психологов число психиатров растет незначительно– то есть, количество «классических больных», всех этих шизофреников и параноиков (то есть, людей с органическим поражение мозга) оказывается сильно меньше, нежели людей с психологическими расстройствами. (Даже среди пресловутых «стрелков» и «резальщиков» настоящих «психов» мало – данные личности, как правило, «нигде не состояли и не привлекались», и больных у них в роду не было.) То есть – проблема с расстройствами психики, причем весьма серьезными, наблюдаются у совершенно здоровых в физическом плане людей – которые еще недавно даже предположить не могли о том, что станут угрозой для окружающих.

И связано это с тем, что причина нынешней «эпидемии психозов» лежит исключительно в социальной сфере – то есть, связанна она с устройством общества, причем, именно с теми его особенностями, которые как раз в последние десятилетия меняются резко и однозначно. Собственно, и Синяя Ворона пишет именно об этом – о том, что человек в нынешнем мире испытывает колоссальное давление со стороны «внешних обстоятельств». Давление, которое «сегодня» выше, нежели «вчера» - когда казалось, что система социальной защиты позволяет обрести хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне.

Впрочем, если честно – то, ИМХО, указанная проблема лежит еще глубже, и связана она с самыми глубинными проблемами человеческой жизни.( Read more...Collapse )

В прошлом посте – имеется в виду, посте, посвященном «борьбе телевизора и холодильника» - был поднят вопрос относительно действительной работоспособности указанной максимы. А точнее, ее практической неработоспособности – в том смысле, что реально и условный «телевизор» (то есть, система государственной пропаганды через СМИ), и условный «холодильник»  (то есть, возможность получения жизненно важных благ)  играют гораздо меньшую роль в обеспечении лояльности масс, нежели это принято считать. (Имеется в виду – принято считать у оппозиционеров. Поскольку сама власть – как это показывают последние события – судя по всему, если не точно знает, то, по крайней мере, догадывается о реальных механизмах своего существования.) Разумеется, это не значит, что указанные факторы вообще не участвуют в подобных процессах – конечно же, нет. Массированная пропаганда способна – хотя бы на время – заставить угнетенных и угнетателей почувствовать себя «одним народом». (Разумеется, в пользу угнетателей.) А угроза нищеты и более того, голодной смерти, напротив способна весьма серьезно радикализировать протесты населения.

Однако базовым условием для всего этого ни то, ни другое не является. Собственно, именно поэтому, несмотря на то, что большую часть человеческой истории «низшие классы» существовали буквально на уровне выживания, они оказались неспособными изменить подобное положение. (Хотя делали это постоянно – скажем, крестьянские бунты в той же Российской Империи XIX века были нормой – но «системе» это не мешало.) То же самое можно сказать и про современную нищету населения африканских стран, или значительной части населения стран азиатских или латиноамериканских. Казалось бы – там люди существуют на грани выживания, и смерть от голода или иных факторов является обыденным делом. А значит, всем этим людям буквальным образом нечего терять, кроме своих цепей…

Но ничего не происходит – то есть, бунты, конечно же, бывают, однако они легко подавляются «наличными средствами». (О чем еще будет сказано ниже.) И да – при этом именно указанные слои населения охватываются провластной пропагандой минимальным образом: ведь значительной их части просто не на что купить пресловутый телевизор. (А бесплатно выдавать данный прибор господствующие классы почему-то не хотят – хотя, если принять концепцию о «всемогуществе ТВ», то это обязательно должно быть.) Впрочем, даже если у кого из данных представителей подобные приборы и имеются, то используются они для развлечения. Кстати, ИМХО, даже у нас,  в России, пресловутого Соловьева смотрят исключительно либералы. (Если честно, то я вообще не разу не видел, что бы кто-то сознательно включал разного рода  «теледебаты».) Те самые, что любят заявлять себя «телененавистниками» и «обрушивать» разоблачительные статьи о «киселевской пропаганде». (Ну, и для «равновесия»,  можно сказать, что радио «Эхо Москвы»  похоже, так же слушается чуть ли не исключительно лоялистами – с той же целью.) Народ же предпочитает, что попроще – футбол там или сериальчики…

В таком случае возникает вопрос: что же реально заставляет людей подчиняться существующим законам? Нет, конечно, понятно, что есть еще и инструменты государственного насилия: армия и полиция. Однако и данный фактор, при внимательном рассмотрении, оказывается недостаточным( Read more...Collapse )

Помню, года два назад Синяя Ворона писала о том, что в современном мире с психическим здоровьем населения происходят очень плохие вещи - в том смысле, что число психических расстройств непрерывно растет. Писалось это тогда в связи с расстрелом в Мюнхене) - когда 18 летний школьник открыл огонь по посетителям торгового центра. Тогда, кстати, так же очень сильно муссировалась "исламская тема" и возможность терактов - однако оказалось, что исламисты тут не при чем.

То есть - указанные явления происходят по всему миру. (Кстати, "Град сияющий на холме" - то есть, США - переплюнуть тут никому не удается.) И да - вполне возможно, что пресловутые террористы-смертники "европейского происхождения" на самом деле являются следствием того же процесса. (То есть - не "вполне возможно", а совершенно очевидно.) Так что значительное число "классических" терактов так же представляют собой следствие указанного ухудшения психического здоровья масс.( Read more...Collapse )

Кстати, для иллюстрации прошлого поста хочу вспомнить один забавный факт. А именно - когда у господина Гусинского в 2001 году начали отбирать телекомпанию НТВ, поднялся приличный кипеж. В том смысле, что не только сам владелец компании, но и многие ее сотрудники - в смысле, медийные персоны - оказались против данного акта. На то время это были "телезвезды" первой величины, ведущие программ с аудиторией в десятки миллионов зрителей - и, очевидно, они надеялись на то, что могут переломить ситуацию.

Но не переломили. Все пошло ровно так, как планировала власть - телекомпания была переформатирована, "звезды" разбежались по разным каналам или приняли произошедшие изменения, а Гусинский остался жить в Испании. Ну, а сама указанная история показала, что никакой "четвертой властью" СМИ, включая телевидение, не являются, и влиять на решения властей настоящих они не могут. Другое дело, что СМИ могут "озвучивать" решение, сделанное в рамках совершенно иных механизмов - то есть, выступать индикаторами. Но не более того.

В российской «оппозиционной среде» существует известная максима, известная, как «борьба между телевизором и холодильником». Согласно ей нынешняя поддержка власти определяется тем, что в мире (или, хотя бы, в нашей стране) господствует пресловутый «телевизор» - то есть, массированная система пропаганды и агитации. (Которую с 1990 годов принято именовать «манипуляцией сознания».) Поэтому все попытки оппозиции получить массовую поддержку не приносят результатов. В 2000 годы говорилось прямо: пока у власти в руках «телевизор» («зомбоящик»), она непобедима. Впрочем, указанное представление идет еще из более «раннего времени»: скажем, те же «защитники Верховного Совета» решили нанести «решающий удар» вовсе не по Кремлю – а по пресловутому «Останкино». (Где и попали в совершенно детскую ловушку, позволившую подавить данное «восстание» практически без потерь со стороны власти. Что, как не странно, очень хорошо показывает уровень из миропонимания – и возможность одержать с этим уровнем победу.)

Впрочем, понятно, что говорить о проблемах «1993 года» надо отдельно. Тут же стоит отметить только то, что данный эпизод показывает, какое огромное значение в оппозиционных кругах придавалось тогда телевиденью. Впрочем, «новая русская власть» так же мало чем отличалась в данном плане: скажем, пресловутая «семибанкирщина» - т.е., коалиция семи фактических хозяев ельцинской России – включала в себя, как минимум, двух «телемагнатов». (Березовского и Гусинского.) Которые имели тогда значение, превышающее значение любых «промышленников» и «сырьевиков». (О «силовиках» тогда даже не принято было говорить.) Правда, впоследствии оба этих «полудержавных» (а точнее, 1/7 державных) властелина закончили очень и очень плохо. В том смысле, что были не просто лишены своего влияния на власть – а буквально выброшены из страны. Причем, если Гусинский, по сути, быстро понял свое положение – и, покинув РФ, старался «не отсвечивать», то Березовский, будучи уверенным в своих силах, начал активную борьбу за возвращение во власть. Конец этого был предсказуемым: олигарха нашли повесившимся на шарфике в своем доме.

О том, сам ли он это сделал, поняв бессмысленность своих действий, или ему помогли в этом – в данном контексте не важно. Важно то, что данный эпизод показывает тот факт, что «всемогущий хозяин телевиденья» в реальности оказался гораздо менее влиятельным господином, нежели думалось в свое время. Поэтому начало 2000 годов стало периодом заката «власти медиамагнатов» - уступивших место тем, кто действительно обладает необходимыми инструментами господства. Тем не менее, в общественном сознании «власть зомбоящика» - как уже было сказано – до сих пор сохраняется в качестве базиса нынешней власти. И единственное, что – по мнению многих оппозиционеров – может быть противопоставлено ему, так это пресловутый «холодильник», т.е., возможность людей удовлетворять свои жизненно-важные потребности. (В частности, в еде.) Собственно, именно поэтому указанную максиму вот уже лет десять наперебой повторяют очень и очень многие противники нынешнего российского режима. Дескать, вот-вот, и действия нынешних «хозяев страны» приведут к тому, что в холодильнике ничего не останется – и, в следствии этого, народ оторвется, наконец-то, от «голубых экранов» и займется свержением «антинародной власти».

Самое забавное во всем этом – это, конечно же, то, что за указанное время господства идеи о «борьбе холодильника и телевизора» последний действительно потерпел определенное поражение. Разумеется, не от упомянутого устройства хранения продуктов – а от всемирной сети Интернет, которая «отобрала» у ТВ значительное количество зрителей.( Read more...Collapse )

Немного запоздало – но выскажусь по довольно интересному вопросу. А именно – на прошлой неделе блогер ivanov_petrov (Г.Ю. Любарский, кандидат биологических наук и специалист по энтомологии)  поднял в своем блоге проблему, которую он обозвал «ненавистью к гуманитариям». На самом деле, фраза эта довольно неудачная – поскольку она обозначает явление, могущее быть названным не столько ненавистью, сколько презрением, неприязнью или просто низким уровнем оценки. Поскольку вряд ли те, кого имеет в виду указанный автор, действительно считает гуманитариев враждебными себе и желает их уничтожения – что обычно подразумевается под ненавистью. Но вот признание за данным родом занятий бессмысленности и низкой ценности для общества по сравнению с «естественными» и «точными науками», встречается довольно часто.

В ответ на данный вопрос – еще раз замечу, сформулированный крайне некорректно (причем, ИМХО, сделано это было сознательно) – было написано множество комментариев, в которых предлагались разные попытки ответа. Например, указывалось на то, что «гуманитарное знание» на самом деле представляет собой ни что иное, как методику управления человеком, разнообразные способы навязывания ему чужой воли. Или, скажем, то, что гуманитарии так же испытывают подобные чувства по отношению к технарям – вот только высказывают это гораздо «красивее». Кстати, если честно, то подобное отношение – то есть, признание именно за «гуманитарным знанием» большей важности – действительно распространено гораздо шире, нежели обратное. Причем, в отличие от пресловутой «ненависти технарей», относится это не к относительно маргинальным форумам и блогам – а к самым, что ни на есть официальным инстанциям. Один только тезис о колоссальной значимости «культуры» по сравнению со всеми производствами может считаться чуть ли не главным символом постсоветской эпохи. (По крайней мере, с конца 1990 годов он неоднократно озвучивался в самых разных источниках.)

Впрочем, встречались в комментариях и довольно ценные наблюдения, позволяющие несколько яснее увидеть ситуацию. Например, несколько раз проходило утверждение, что указанная «ненависть» на самом деле относится не ко всем представителям «гуманитарного знания». Филологи, например, подавляющим числом людей оцениваются вполне позитивно, а вот философы действительно воспринимаются как некие довольно странные личности. Наибольший же процент негативной реакции вызывают, разумеется, разного рода политологи вместе с маркетологами. Вот эта категория «гуманитариев», действительно, в современном обществе часто вызывает отрицательную оценку - причем, не только среди пресловутых «технарей».

Так вот, собственно, в указанной разнице, ИМХО, и лежит ответ на поставленный вопрос. В том смысле, что он показывает крайнюю условность выделения пресловутого деления на «гуманитариев и технарей», которое на самом деле скрывает более важные вещи. Например, тот факт, что то или иное знание имеет для человека смысле не столько само по себе – хотя именно это сейчас является мейнстримом в плане понимания роли науки – а, скорее, как элемент более глобальной системы общественного производства. (Об этом еще будет сказано отдельно.) Да, именно так – и касается это и «гуманитариев», и «технарей», и «естественников» - хотя, конечно, для значительной части «индустрии знания» подобная связь выглядит весьма сложной и неоднозначной. Точнее сказать, как раз для «технических наук» - которые, по сути, представляют собой не столько науки в классическом смысле, сколько именно механизм производственного использования знания – эта самая сложность минимальна. (То есть, понятно, что потенциально разработки в сфере тех же IT имеют высокую вероятность преобразоваться в те или иные материальные блага, доступные для гражданам.)

А вот для наук «гуманитарных» она, напротив, весьма неочевидна. ( Read more...Collapse )

Продолжу тему, посвященную тому, что ждет наши города в будущем. Разумеется, надо понимать. что в данном случае имеется в виду не город не узком смысле – т.е., совокупность зданий и коммуникаций (как это понимает современная урбанистика) – а город, как способ существования современного человека. Который в подобном плане становится синонимом искусственной среды обитания –эмуляции той чрезвычайно узкой биологической ниши, в которой только и может существовать человек. Подобное понимание города позволяет значительно расширить тридционное представление о «городской среде», и тем самым выйти на понимание тех проблем, которые не разрешимы в рамках «классической урбанистики». Например, на уже не раз помянутый «вопрос о коммуникациях» –который в рамках «классики» решаются очень плохо. (В том смысле, что в рамках привычной урбанистики можно только рассуждать о том, что лучше для доставки человека «из точки А в точку Б»: личный автомобиль или общественный транспорт.)

В случае же выхода за пределы указанных ограничений – то есть, при осознании того, что пресловутые городские транспортные коммуникации нужны не просто так, а для решения конкретных задач, вроде того, чтобы перемещаться на работу и с работы, в магазин, школу, поликлинику и т.д., ну, а так же, для перемещения различных изделий и материалов к местам своего использования – количество возможных решений возрастает многократно. В том смысле, что становится возможным – как уже не раз говорилось – так группировать размещение население около мест своего труда и отдыха, что «коммуникационные расходы» окажутся минимальными. И разумеется, подобным образом можно изменять размещение практически всех необходимых для жизни объектов - магазинов, школ, поликлиник, предприятий соцкультбыта – делая возможным буквально шаговую их доступность.

Подобный вариант, описанный мною в «урбанистическом цикле», позволяет не только снять транспортную проблему, но и разрешить ряд других, крайне важных, проблем. Скажем, это позволяет снизить нагрузку города на окружающую среду – сводя ее к «восстанавливаемому» уровню. (То есть – максимально возможному воздействию, при котором не происходит деградация экологических систем.) В жж, кстати, есть очень хороший автор Вольф Кицес (wolf_kitses), который в свое время выкладывал много информации по данной проблеме. (Работы западных и отечественных исследователей.) Из который выходило, что, в принципе, вполне возможна развитая экосистема, соседствующая с человеческой деятельностью - при условии, что последняя будет иметь «плотность» ниже определенного уровня. (При этом требуется довольно специфичная конфигурация «человеческих зон», примерно соответствующих модели «распределенного города». )

Впрочем, об экологических проблемах и вытекающих из них проблемах человеческих, надо говорить отдельно. (Единственное, что тут можно отметить – так это то, что из всех способов организации человеческого проживания мегаполис в подобном плане так же представляет наихудший способ, убивающий природы далеко за своими пределами( Read more...Collapse )

Почти синхронно с появлением моего вчерашнего поста об устремленности российской блогосферы к «украинизации» РФ, уважаемый Перископ выложил информацию о прекрасно ложащейся в данный тренд идее переименования российских аэропортов. Почем ложащейся – наверное, не надо долго объяснять: ведь именно «исправление имен» стало чуть ли не самым первым делом победившей «революции гидности». Причем, делалось это настолько нелепо и грубо, что сразу же стало поводом для насмешек – одна смена названия города Днепропетровска на Днепр чего стоит! И вот сейчас практически на те же грабли желают наступить и у нас.

Впрочем, упомянутый садовый инструмент на самом деле является очень и очень востребованным российским обществом – тут можно вспомнить известный пример со стремлением переименовать город Тутаев, или, скажем, «долгоиграющую комедию» со станцией метро «Войковская». Впрочем, точнее следовало бы говорить не об обществе, а об «обществе» - то есть, о некоей совокупности «общественно активных граждан», тех самых «сетевых активистах» (и «несетевых активистах»), о которых было сказано в прошлом посте. Общество в целом – то есть, подавляющее число населения страны – к указанному «исправлению имен» относится отрицательно, что и показала ситуация с Тутаевым или «Войковской». Впрочем, это и про Украину можно сказать, другое дело, что там, в условиях тотального слома пресловутое «могущество» упомянутой группы оказалось на порядки выше, нежели в России.

Так что в РФ «активистам» пока приходится довольствоваться аэропортами – очевидно, потому, что даже они понимают: нечто более «серьезное» трогать не дадут. Тем не менее, даже подобное, казалось бы, довольно незначительное событие позволяет очень хорошо увидеть одну из главных проблем постсоветского мышления. А именно – то, насколько оно одновременно является утилизаторским, т.е., стремящимся не создавать новое, а присваивать то, что было создано до того. (В том смысле, что речь идет вовсе не о названии чего-то нового, только что созданного –а о переименовании давно уже существующего.) И при этом чуть ли не чисто «магическим» – т.е., ориентированным на «номиналистическое», символическое действие – которое в нынешнем мире кажется более значимым, нежели любое «физическое изменение».

Подобная особенность, разумеется, вытекает прямо из свойств «антисоветского перехода» 1990 годов( Read more...Collapse )