anlazz

Существуют достаточно старые – 2017 года – но от этого не перестающие быть интересными материалы  о том, «кто сколько работает». В смысле – сколько в различных странах часов в году используется под трудовую деятельность. Интересны они потому, что указанное время оказывается порой крайне неожиданным – в том плане, что полностью рушит привычные стереотипы о «ленивых» и «трудолюбивых» народах. Напомню, что в господствующей сейчас «цивилизационной парадигме» одним из основных идей является то, что именно «господствующие народы» относятся к наиболее работящим. А вот те, кто оказывается «внизу иерархической лестницы» - обычные лентяи, не способные к усердному труду.

Понятно конечно, что указанная концепция выступает всего лишь калькой с «внутрисоциальных представлений», согласно которым усердные предприниматели целый день проводят в трудах и заботах – в отличие от подчиненных, которым бы только ничего не делать. (И лишь живительная «стимуляция» со стороны хозяев не позволяет им окончательно опуститься на дно.) Тем не менее, в «международных сравнениях» указанная особенность подчеркивается всегда с особым усердием – причем, зачастую с отсылкой к некоей «генетической предрасположенностью». Скажем, считается, что те же «негры» работать не будут никогда – за исключением принуждения их со стороны «белого господина». А вот усердные немцы или англичане, напротив, будут каждую минуту использовать для преобразования окружающей их реальности в пресловутый «орнунг».

Так вот – оказывается, что дело обстоит ровным образом наоборот. В том смысле, что наибольшее количество часов работают… мексиканцы. Да, те самые «ленивые мексы», что в массовой культуре представляются постоянно глушащими текилу и отдыхающими в тени – «потому, что сиеста». Так вот: в Мексике количество рабочих часов в году составляет 2255. Ну, а меньше всего уделяют время труду, как это не удивительно, немцы – для которых указанное время не превышает 1363 часа. «Североевропейцы» вообще лидируют в «официальной лености» - скажем, в Норвегии работают 1424 в год, а в Дании 1410. По сравнению с ними обитатели Европейского Юга – настоящие трудоголики. Скажем, испанцы превосходят датчан на целых 285 часов в неделю (1695), а греки – доводят данный показатель аж 2035. Ну, и крайне забавное сравнение: знаменитые итальянцы –о неспособности работать которых ходят легенды – на самом деле трудятся больше не только норвежцев и датчан, но и … японцев. Тех самых, которые могут реально умереть от переработки – однако у Японии указанный показатель составляет 1713 часов, а у Италии – 1730.

Разумеется, тут неизбежно возникает когнитивный диссонанс: ну, в самом деле, как же так – жители страны, в которой принято умирать на рабочем месте от переработки, на самом деле трудятся меньше, нежели расслабленные любители спагетти. ( Read more...Collapse )

Кстати, в свете показанной в прошлых постах «урбанистической эволюции» становится понятной судьба явления, которое принято именовать «Сталинской архитектурой». Напомню, что я уже затрагивал данную проблему, однако тогда объяснение отказа от нее делалось через «частные признаки». (Т.е., через низкую технологичность данного архитектурного стиля, непригодную для массовой застройки.) Однако то же самое можно сделать и через понимание «общих процессов», через рассмотрение места «сталианса» в глобальных урбанистических трендах.

Так вот: если принять описанное движение советской урбанистики «от здания к городу», то можно понять, почему советский «неоампир» оказался обреченным. Тут, кстати, стоит еще раз указать на то, что, говоря о «сталинской архитектуре», стоит понимать под ней не столько о те строения, которые массово возводились при правлении Иосифа Виссарионовича. Поскольку, во-первых, реальное господство «неоампира» при нем продолжалось относительно недолго: где-то с середины 1930 по середину 1950 годов. Ну, а во-вторых, большая часть зданий в это время имело, все-таки, гораздо более скромное воплощение – это даже если не рассматривать крестьянские избы и щитовые сооружения. Ну, а среди «сталинок» подавляющая часть представляла собой двух-трехэтажные дома, единственной отделкой которых являлся руст на штукатурке и выделение бордюров с редким «вкраплением» классического ордера.

Тем не менее, говоря о «сталиансе», мы предполагаем нечто иное. А именно – монументальные сооружения, снабженные внушительным декором, включающим порой настоящие произведения искусства: мозаики, статуи, барельефы. (Наиболее ярким представителем данного стиля выступает московское метро, а так же знаменитые «высотки».) И, говоря об «отказе от сталианса», мы предполагаем именно отказ от подобного «большого стиля». Если учесть, что художественные достоинства данной архитектуры достаточно высоки – по крайней мере, они не уступают лучшим дореволюционным образцам – то неудивительно, что подобный «отказ» воспринимается крайне негативно.

Кстати, мне самому «сталинская архитектура» нравится гораздо больше «хрущевской». ( Read more...Collapse )

расселения – оказались вершиной развития мирового градостроения. Поскольку она позволила крайне эффективно и быстро решать стоящие перед страной задачи создания и развития городов. (И «старых», и новых.) Правда, по объективным причинам, полностью раскрыть преимущества данной технологии удавалось довольно редко: по существу, только ряд советских городов – вроде Набережных Челнов – оказывались полностью реализованными на данном принципе. В большинстве же случаев приходилось, во-первых, терпеть историческую застройку – и, что еще более важно – историческую планировку. (Особенно сильно эта проблема проявилась в Москве с ее крайне архаичной радиально-кольцевой системой улиц.) Ну, а во-вторых, как уже не раз говорилось, после 1968 года значительное количество жилья начало застраиваться самими предприятиями. С соответствующим отношением к любым архитектурным планам.

Тем не менее, не видеть потенциал данного решения, и не понимать того, что же дает человечеству подобный подход, невозможно. Особенно на том фоне, который представляет собой современная (российская) урбанистика, в постсоветское время рухнувшая ниже плинтуса – на тот самый уровень «отдельных зданий», который соответствует, в лучшем случае, XIX веку. (В лучшем –поскольку очень часто «новорусская архитектура» не обнаруживает архитектурный стиль даже на уровне одного сооружения, являя собой чудовищную эклектику самых различных задумок – да еще и «криво исполненных».) По сравнению с этим любые европейские или американские идеи, отсылающие к тому, что было популярно в архитектуре 1930-1960 годах – к той самой «архитектуре кварталов» - выглядят на порядок совершеннее.

Тем не менее, это не означает обесценивание созданной в СССР концепции – а скорее наоборот, показывает ту роль, которую играет рациональная организация жизни по сравнению с ее «антиподом», выраженном в вечном Хаосе человеческой конкуренции. Поэтому можно не сомневаться, что со временем – когда сделанные в свое время «запасы прочности» иссякнут и «жилищный вопрос» снова станет важным – возвращение к микрорайонной организации будет неизбежным. Причем – не только в нашей стране. Однако не стоит думать, что развитие урбанистических концепций на остановится на этом уровне. Скорее наоборот – микрорайоны станут лишь очередной ступенью на подъеме к следующему этапу градостроительного понимания. Этапу, который должен окончательно завершить начатый в прошлом веке переход от хаотической организации жизни к сознательному управлению ей.

А именно: проектирование городов должно перейти из исключительно «пространственного» измерения к пространственно-временному. Дело вот в чем: занимаясь с глубокой древности – со времен Александра Македонского – проектированием городов, человек, в целом, создавал их на основании имеющихся задач, имеющихся на время создание. Скажем, те же Александрии должны были быть, во-первых, административными центрами Империи. в, во-вторых, играть роль военных опорных пунктов. (Впрочем, тогда эти функции пересекались.) Или, например, Петр Первый, основывая свою «Северную Пальмиру», изначально предполагал ее использование в качестве базы для внешней торговли, военного давления на Балтике, а так же – места расположения новой администрации. (Не «испорченной» местничеством и прочими «московскими» пороками.) О том же, что будет потом, никто не задумывался. А точнее – считалось, что потом будет то же самое, что сейчас.

Разумеется, в реальности это приводило к серьезным проблемам в будущем – скажем, с тем же Санкт-Петербургом, который в течение трех столетий оказывался под постоянной угрозой наводнений. (Которые для военной базы и даже для торгового порта мало чего значили – но для крупного населенного пункта оказывались весьма неприятными.) А ведь это речь шла о городе доиндустриального периода – т.е., о городе, существующим тогда, когда социальные условия менялись действительно редко. Поскольку с наступлением индустриализации ситуация стала еще более острой – т.к. темп жизни ускорился, и вместе с ним ускорился и темп эволюции городов.( Read more...Collapse )

Период начала 1970-х годов в истории Америки был не только самым проблемным с точки зрения политического доверия к власти, но и самым благополучным периодов в истории. Никогда еще самые простые американцы, народ Америки не жил так хорошо. Этот период совпал с пиком экономических успехов СССР.

( Read more...Collapse )

Итак, главным урбанистическим событием, которым была отмечена первая половина ХХ века, стал переход от «архитектуры зданий» к «архитектуре районов». В том смысле, что именно в указанный момент создание архитектурных ансамблей впервые оказалось важным не в качестве прихоти того или иного властителя – как это иногда случалось до того – а в качестве «нормального» требования заказчика строительства. На самом деле это гораздо важнее, нежели кажется на первый взгляд – поскольку привело в рамки урбанизма множество «ускользавших» до того проблем. Начиная от канализации – напомню, что практически все «великие градостроительные проекты» прошлого эту тему деликатно обходили. И заканчивая общественным транспортом – который фактически появился лишь в конце XIX столетия.

То есть – в первой половине XX века объектом архитектурного рассмотрения впервые стали рассматриваться не отдельные здания, целые архитектурные ансамбли. Но не в привычном историческом значении данного понятия, когда комплекс зданий представляет, по существу, одно здание – скажем, дворец или казарму – но разделенное на несколько корпусов. А в смысле значительной по размеру совокупности самых различных строений и коммуникационных систем между ними. Кстати, последнее – наверное, самое важной в данном случае, поскольку именно они создают из «формальной общности» действительно единую систему. Система, которая – в принципе – должна обеспечить удовлетворение всех потребностей людей, населяющих ее.

Точнее сказать – почти всех. Поскольку и в американском варианте «субурбий», и в европейском случае «новых районов», практически не рассматривалась одна очень важная часть человеческого бытия. А точнее – самая важная ее часть: трудовая деятельность. Да, архитекторы тут старались продумать практически все: начиная с подъездных путей и заканчивая парками для рекреации – и это действительно было огромный прорыв по сравнению с тем, что было раньше. (Когда города, по сути, представлялись нагромождением отдельных домов, сжатых со всех сторон по необходимости «экономного использования земли».) Однако вопрос о соотнесении работы и проживания оказывался им не под силу по той простой причине, что в капиталистическом обществе любое производство неизбежно существует в условиях конкурентного хаоса. И, следовательно, подчиняться каким-то архитектурным планам не может.

Но это при капитализме. Социализму, как нетрудно догадаться, подобная особенность не присуща – тут, напротив, производство создается в четком соответствии с заранее выверенными планами. Поэтому следующий шаг в направлении развития урбанистики был сделан именно в социалистическом государстве – СССР. Впрочем, тут не стоит забывать и то, что и реальное развитие идей «районной архитектуры» имеет так же очевидные советские корни. Поскольку тот же Ле Корбюзье создавал свой концепт «Лучезарного города» («La ville radieuse») под воздействием идей советских конструктивистов. Кстати, само название «лучезарный» тут стоит рассматривать не столько, как «превозносящий» эпитет, сколько как отсылку к достаточно материальной проблеме. А именно – к идее обеспечения всех жильцов солнечным светом, ставшей одним из лейтмотивов архитектуры ХХ века. Напомню, что в «классической архитектуре» - той, которая вызывает слюнотечение от восторга у наших «урбанистов», подобная проблема не поднималась совсем.( Read more...Collapse )

В прошлом посте  был рассмотрен один аспект советской урбанистики – а именно, вопрос о том, как дефицит нефти и газа в СССР приводил к невозможности индивидуальной застройки. (Точнее – к «неоптимальности», поскольку реально застроить страну теми же избами или щитовыми строениями было вполне под силу, однако результаты подобного решения были однозначно неудовлетворительными.) Что, собственно, и приводило к неизбежности пресловутых «хрущевок» - т.е., панельных пятиэтажных домов, созданных для системы индустриального домостроения – по причине того, что в имеющихся условиях именно они оказывались наиболее удобными в плане обеспечения комфорта. (Скажем, центральное отопление позволяло использовать уголь, а не дефицитные нефть или газ, а относительно высокая плотность населения снижала нагрузку на транспорт.)

А ведь «нефтяной дефицит» - это только одно (хотя и очень важное) ограничение, определяющее облик советских городов. Поскольку существовали и другие – скажем, уже не раз рассматриваемая проблема нехватки рабочей силы, ставшей актуальной в 1950 годах. Собственно, именно поэтому начавшееся в 1930 годах «возвращение к классическим образцам» в архитектуре было обречено – так как вся эта лепнина и колонны требовали значительного числа человеческого труда. (Именно труда – а не себестоимости: себестоимость «украшательств» была не особенно велика, порядка 10-15% от стоимости всего здания, но вот людей, могущих превращать эту себестоимость в реальные проекты, в стране не было.) Поэтому переход от «сталинского ампира» к более «скромным» стилям был неизбежным, и реальные разговоры об этом шли еще при жизни Иосифа Виссарионовича. Ну, и разумеется, большая часть «сталинок» за пределами столиц имела гораздо более скромное количество «украшательств», нежели «парадные» московские проекты – вроде пресловутых «высоток». (Хотя разбирать момент с «архитектурными доминантами» и из исчезновением в «послесталинское время» надо отдельно.)

Да и внедрение индустриального домостроения, по существу своему, оказывалось мало совместимым с принятым в 1940 годах «неоклассицизмом», а уж тем более – «неоампиром» знаменитых «высоток». (Хотя первые панели украшались рустом и орнаментом ( Read more...Collapse )

Кстати, интересно, что во время разговоров о вопросах урбанизации и типах расселения людей в СССР часто упускается много важнейших деталей. Деталей, которые совершенно не видны жильцам (потребителям) – но крайне важны в масштабах страны. Одной из этих «деталей» выступает несколько затронутый в предыдущем посте «вопрос о нефти». Причем, проявляется он в самых различных аспектах советской жизни – начиная от устройства отопительной системы, того самого «центрального отопления», и заканчивая системами транспорта. Однако смысл данного «проявления» был всегда один: а именно, нефти и продуктов ее переработки в стране всегда не хватало.

Да, именно так: большую часть времени своего существования Советский Союз провел на «жестком нефтяном пайке». Разумеется, «черное золото» тут добывалось – к великому счастью, поскольку иначе надеяться на индустриализацию было бы невозможно. Однако количество его добычи было явно недостаточным – поскольку до Второй Мировой войны единственным используемым нефтяным месторождением было Бакинское месторождение в Азербайджане. Разумеется, данное сырье существовало и в других местах: например первую нефть в России нашли вовсе не на Кавказе, а… под Иркутском (1684 год), а первая добыча началась в Ухте. (1745 год.) Однако рентабельность добычи – особенно с учетом транспортных расходов – там изначально была на порядки больше.

Поэтому неудивительно, что вплоть до момента создания в стране индустриальной базы, достаточной для ведения интенсивной нефтедобычи (который наступил где-то 1940 годах) вопрос об обеспечении СССР жидким топливом постоянно «проявлялся» в самых разнообразных вещах. Например, в  «транспортном плане» - скажем, именно из-за проблем с нефтепродуктами в советских городах делалась ставка на электротранспорт, поскольку электростанции работали на угле или торфе. Или, скажем, в вопросе строительства автомобильных дорог  – т.к. для производства асфальта требуются нефтепродукты. (Ну, а для бетона нужен был не менее дефицитный тогда цемент.) Ну, и разумеется, это определяло и градостроительные вопросы – например, в плане возможных вариантос применяемых отопительных систем. Скажем, именно это делало невозможными разнообразные «индивидуальные отопители/водонагреватели», работающие на мазуте или природном газе – добыча которого была тесно связано с добычей нефти( Read more...Collapse )

Забавно, но периодически встречаю в ленте утверждения о том, что советская власть «по какой-то причине» стремилась ограничить индивидуальном домостроение – делая ставку на многоквартирные дома. Причем, это относится не только к пресловутым правым с их преклонением перед американской субурбией. Подобную мысль выдвигают и некоторые левые, отсылая, например, к «сталинской практике». (При которой было широко распространено индивидуальное строительство.) Но даже они исходя из этого начинают делаться совершенно «либералистические» выкладки – вроде идеи о том, что «многоквартирное жилье делает человека обязанным государству» и т.д., и т.п. (Ну, а отсюда уже делаются еще более радикальные выводы…)

Эти утверждения очень интересны тем, что прекрасно характеризует одну из главных проблем современного мира – а именно, пресловутого «правого», внеисторического мышления. (Которое присуще и многим левым - которые, разумеется, так же находятся “внутри” современного общественного сознания.) При котором единственным мерилом бытия является современный человек с его колоссальной уверенностью в том, что его ценности выступают единственно возможными. Например, по отношению к «отдельному жилью», которое для него выглядит гораздо более «качественной» альтернативой квартирам. Хотя в реальности все гораздо менее однозначно - а точнее, совершенно неоднозначно. В том смысле, что указанное выше представление о “желаниях” Советской власти как-то “унизить” население (любимая идея, кстати, господина Крылова и “нацдемов”) на самом деле не имеет никакого отношения к реальности.

И дело тут даже не в том, что исторические корни советского многоквартирного строительства лежат именно в «сталинском периоде», и Хрущев тут просто «приватизировал» заслуги своего предшественника.( Read more...Collapse )

Товарищ Буркина-Фасо посмотрел американский сериал про "Чернобыль", и понял, что это - пропагандистский шлак что это - пропагандистский шлак. На пятой, кажется, серии. Еще раз: необычайная неожиданность состоит в том, что  сериал, снятый американской компанией НВО про Советский Союз оказался антисоветским. Поскольку там - вместо того, чтобы восхититься удивительным подвигом советского народа в плане ликвидации чернобыльской аварии - по каким-то причинам показали "тоталитарный Мордор". Правда, без медведей с балалайками, но зато с водкой и реактором.

Хотя в реальности это единственно возможный вариант изображения нашей страны американским кинематографом. Причем, связан он даже не с пресловутой "Холодной войной", а исключительно с особенностью американского мировосприятия - особенно современного американского мировосприятия с его доминированием "комиксной культуры". И ничего другого "там" появиться просто не может - по крайней мере, сейчас.

Отсюда, разумеется, следует тот факт, что любые американские фильмы о чем-то, кроме самих США - причем, США современных - будут "клюквой", и избежать этого не удасться. И значит, искать чего-то "доброго" от продукции такого рода невозможно... (И разумеется, тратить время на ее просмотр полностью бессмысленно.)

P.S. Вообще, нынешнее увлечение НВО крайне забавно - что стоит, скажем, "престоломания", закончившаяся эпическим обломом в последнем сезоне. И это при том, что американские "кабельщики", например, умудрились с самого начала полностью потерять одну из главных идей Мартина - тот самый "баланс льда и огня", на котором и базируется его цикл...