Ну, а когда понимание пришло, было уже поздно – Франция оказалась повержена, Австрия полностью вовлечена в германскую политическую систему, а на месте романтических долин, буколических деревушек и горных ручьев задымили сталелитейные заводы и пролегли стальные магистрали железнодорожной системы. А самое главное, изменилась психология немцев, вместо средневекового существования в рамках сословного общества они неожиданно «открыли» для себя возможность экспансии в «большой мир». Впрочем, лучше бы они ее не отрывали – все-таки две Мировых войны – это не сахар. Но, в целом, изменить ситуацию уже было невозможно – даже контрибуции 1920 годов не смогли уничтожить построенную во второй половине XIX века систему. Впрочем, для нас тут самое важно то, что случившееся является прекрасной иллюстрацией того, что проблемы всегда приходят с «неожиданного направления». Ну, и что даже великолепно работающие на каком-то этапе механизмы через определенное время начинают не просто не соответствовать реальности, а полностью ей противоречить. Таковым, к примеру, можно назвать британскую системы «Блестящей изоляции», или, уже кем только не обсусоленную, ее же «Большую игру», направленную против России. Все-таки интересно наблюдать, как блестящая работа дипломатов и «спецслужб» в итоге оказалась полностью бессмысленной. (Впрочем, о последних можно сказать, что полная бессмысленность действий – их визитная карточка.)
Впрочем, самое интересное, что указанное «отрицание» пошло дальше. В частности, это выразилось в создании немыслимого до самого конца XIX века англо-франко-русского союза – «Entente cordiale». Наверное, любой политик XVIII-XIX веков крайне удивился бы, что два самых заклятых врага предпоследних веков второго тысячелетия от Рождества Христова оказались верными союзниками. Это, кстати, хороший «камешек» в огород всевозможных сторонников «геополитических теорий», всех этих «столкновений цивилизаций» и войны «народов моря и народов суши». Впрочем, то, что произошло потому, должно было навсегда сломать хребет «примордиалистам», и сделать эту идею синонимом полной умственной неполноценности. Поскольку совершенно очевидно, что каждое новое действие любой сложной системы определяется ни чем иным, как действиями предыдущими. То есть, образование Второго Рейха, нежно выхоженного абсолютно всеми участниками будущей «Антанты», одновременно привело к формированию совершенно нового политического пространства, отличного от того, что было до.
* * *
Впрочем, самое интересное и важное из случившегося тогда – это, конечно, начало мировой Пролетарской Революции, произошедшее в Российской Империи 1917 года. Данное событие не только блестяще завершило весь указанный выше «европейский концерт», но и закрыло, по сути, более чем полутысячелетнее господство данного континента. (Деколонизация тому яркий пример.) Впрочем, даже это является мелочью на фоне того, что указанная Революция впервые в истории смогла положить конец абсолютному господству «хозяев» и развернуть работу государственных механизмов в пользу абсолютному большинству. В том числе и в капиталистических странах – в виде той же социал-демократии, wellfare state и т.д. Впрочем, говорить о том, что дала человечеству Революция и образовавшийся благодаря ей СССР, можно бесконечно долго. Тут же более важным является рассмотрение тех условий, благодаря которым она стала возможна.
И, прежде всего, стоит отметить, что даже очевидность этой самой Революции была крайне мала даже для людей, которых принято именовать революционерами. На самом деле, конечно, до определенного времени (о котором надо говорить отдельно) всегда находилось какое-то число лиц, готовых бороться за «народное счастье». И конечно, многие из них надеялись увидеть «плоды рук своих» в ближайшее время. Однако реальность оказывалась сурова к борцам за социализм и коммунизм. Практически во всех революционных событиях, раз за разом, они оказывались в проигрыше – буржуазия всегда оказывалась сильнее. Впрочем, нет, не во всех – было событие, которое существенно выбивалось из данного ряда. Я имею в виду Парижскую коммуну. На самом деле, рассматривая ее историю, сейчас остается только удивляться: как? Как это самое образование в реальности могло просуществовать свои 72 дня? Собственно, сама «сборная солянка» коммунаров, куда входили анархисты, социалисты и «неоякобинцы», являлась экстраординарным явлением (как говориться, лебедь, рак и щука). А уж о том, что она не имела четко сформулированной программы, можно даже не упоминать – попросту говоря, коммунары не знали, что делать.
И, тем не менее, Коммуна относительно успешно просуществовала более двух месяцев, показав, что «простонародье» вполне способно к управлению даже большим городом. По крайней мере, при всей своей неопределенности можно сказать, что коммунары оказались лучшими организаторами, нежели Наполеон III и «версальцы». Можно даже сказать, что провалы противоположной стороны не менее эпичны – начиная с самого главного. С уже упомянутого проигрыша «недобонопарта» во Франко-Прусской войне. Именно военное поражение, приведшее к сильнейшему кризису «Вторую Империю», и позволило Коммуне стать первым опытом социалистического государства. Впрочем, я уже подробно описывал данную особенность революций, как таковых – а именно, возможность их лишь в случае полного погружения государства в хаос. Поэтому тут подробно касаться этого не буду – отмечу лишь, что это необходимое, хотя и недостаточное условие успеха революционной деятельности: при отсутствии хаоса «старый порядок» неизбежно подавит любые попытки новых локусов к развертыванию.
* * *
Однако стоит сказать, что дело тут не ограничивается только одним социумом –тем, в рамках которого и происходит революция. На самом деле, даже после того, как «внутренний враг» оказывается подавлен, новое революционное государство неизбежно сталкивается с новым, уже «внешнем» врагом. Коммуна, разумеется, до такого просто не дожила – достигнуть этого этапа удалось лишь на «следующей итерации». А именно – в случае уже указанной Революции 1917 года. На самом деле, можно долго спорить – насколько реальна была возможность мирного её протекания без учета «внешнего фактора» - т.е., воздействия иностранных держав. Но недооценивать роль той же интервенции и чехословацкого мятежа в плане углубления и расширения Гражданской войны, невозможно. Собственно, можно даже сказать, что на Востоке (т.е., в Сибири и на Дальнем Востоке) или Севере Гражданская война напрямую была связана с воздействием «внешних факторов». О собственно внутренней войне можно говорить лишь на Юге, и то, с существенными оговорками.
Впрочем, тут же стоит заметить, что несмотря на все это интервенция оказалась все же кратковременной. И, разумеется, не оспаривая доблесть Красной Армии и мудрость советского руководства данного периода, тем не менее, стоит обратить внимание на этот факт. И отметить, что, во многом, подобная реакция интервентов была связана с тем, что они в тот самый момент переживали далеко не лучшее время. Первая Мировая война только закончилась, Европа сама по себе лежала в руинах, потеряв более 10 млн. человек. Даже победа не могла поднять боевой дух армии – настолько велико было осознание трагедии данной войны. Девизом целого поколения стало «Never Again» - «никогда больше», т.е., требование не допустить повторения случившегося. Правда, это не помогло – но сейчас речь не об этом. А о том, что для стран Антанты возможная «нагрузка» по наведению «конституционного порядка» в России была минимальна. Когда стало ясно, что интервенцию не удастся свести к легкой прогулке с «водворением дикарей на место», а успехи Белой Армии несколько не соответствуют заверениям ее руководства, то войска были выведены. Поскольку становилось понятным, что дальнейшие действия по «принуждению» кровавого большевистского режима «к законности» могут с большой вероятностью закончится революционными действиями уже в самих странах Антанты.
Итак, из вышесказанного можно понять, что революция, как таковая, всегда рождается из Хаоса. А Хаос рождается – если так можно сказать – от усиленного стремления всех «игроков» к победе в конкурентной гонке. Собственно, именно таковой итог оказался у «вершины» всей европейской, да и мировой политики последних столетий – у Первой Мировой войны. Данная война не только привела к катастрофическим разрушениям, превратив плодородные поля в лунный пейзаж, а старинные города в горы щебня, не только уничтожила более 10 млн. человек, причем самыми изощренными способами, вроде бомбежки с аэропланов и химического оружия. Но и создала условия, когда казавшиеся еще недавно незыблемыми крепостями буржуазные государственные машины вдруг оказались слабыми. Более того, самая слабая из них (не чисто буржуазная даже, а феодально-буржуазная) – т.е. Российская Империя – оказалась «слабым звеном» мировой капиталистической системы, и это «звено» лопнуло, увлекая за собой всю «цепочку» мирового всевластия Капитала. И пускай вначале указанные изменения казались очень слабыми, практически незаметными вне Советской России, тем не менее, они открыли новую Эру в истории человечества.
* * *
Впрочем, как уже говорилось, разбирать итоги Революции тут нет смысла – этому посвящались (и будут посвящаться) иные темы. Тут же стоит прежде всего отметить, что она явилась итогом самого крупного Суперкризиса в человеческой истории, Суперкризиса, вызванного ничем иным, как самой логикой развития крупных социосистем. Первой Мировой войны не быть не могло – ни одно действие великих держав того времени ни могло предотвратить его. Разумеется, действие «обусловленное» - поскольку можно сколько угодно «рисовать» себе миров, в которых ПМВ не было бы, потому, что «игроки договорились». Но все они будут противоречить реальности, в которой главное – рост капитала и борьба за внешние рынки. Причем, то же самое можно сказать и к моделям, в которых данная война заканчивается легко – скажем, немцы берут Париж или наоборот, русская армия вступает в Берлин. (Французы, впрочем, сделать это не могли в любом случае. Им могло помочь лишь абсолютное чудо.). На самом деле, даже если допустить последнее, то все равно, «клубок противоречий» не был бы распутан, и катастрофа лишь немного откладывалось. В принципе, в реальной истории так и произошло – «выгорание» ПМВ привело не к миру, а лишь к фактическому перемирию между империалистическими державами на 20 лет. И только выход «на сцену» СССР после Второй Мировой войны позволил положить конец массовым бойням.
Поэтому можно сказать, что Революция была неизбежна. Да, вопрос стоял о дате или о месте ее проведения – хотя и с последнем дело обстоит довольно интересно – но в том, будет или нет сама Революция, можно было не сомневаться. Именно это и утверждал марксизм. Правда, основоположники не успели создать полную модель революционного перехода – просто из-за того, что не могут два человека сделать все и вся. Что дало их «эпигонам» - т.е., некритически мыслящим соратникам, любящим мыслить цитатами из «учения» - стать фанатами самой простейшей из возможных «моделей», т.е., идее «свершения революции пролетариатам в наиболее передовой стране».
Точнее, в наиболее передовых странах – поскольку, как было сказано, Революция может быть только мировой. Это привело их, в свою очередь, к соответствующему «разочарованию» к концу XIX началу XX века, поскольку тогда стало понятно, что буржуазия может довольно эффективно «парировать» классовую борьбу, комбинируя насилие и подачки. Тогда популярна стала идея об «обуржуазивании» рабочего класса, и, соответственно, «социальный пессимизм», отказ от программы-максимума.
Однако История эффектно поставила на место этих марксистов-«цитатопоклонников». И наоборот, подтвердила правоту действительно творчески мыслящих людей, вроде Владимира Ильича Ленина с его идеей «слабого звена», или - не побоюсь тут упомянуть эту фамилию, хотя понимаю, что делать это нельзя – Иосифа Виссарионовича Сталина с его идеей «социализма в отдельно взятой стране». Впрочем, последняя идея так же фактически ленинская. Сталин тут важен лишь тем, что он догадался взять ее «на вооружение», ну, и получить всю славу от правильно выбранного пути.
Впрочем, опять-таки, основной смысл тут не в том, прав ли был Ленин или, например, Каутский – обсуждать исторические фигуры дело неблагодарное. А в том, что миновать Революцию, в общем случае, не представляется возможным. Конечно, можно придумывать некие «идеальные варианты» развития событий, позволившие бы капитализму благополучно переживать те или иные конкретные Суперкризисы, но понятно, что это будет «историческое читерство». А в реальности рано или поздно, но найдется состояние, при котором сохранить текущее состояние будет невозможно – и тогда или революция, если найдутся локусы, способные развернуться в новое общество. Или деградация, падение «вниз», новое выстраивание общества – и новый суперкризис. Собственно, времени у человечества много, так что рано или поздно – но получится в любом случае. Впрочем, указанный вариант все же маловероятен – гораздо больше возможности того, что Суперкризис все-таки закончится революцией. Впрочем, об это будет сказано несколько позднее…
