И, следовательно, именно способ оптимальной компенсации этих самых антагонистических тенденций выступал и выступает главным критерием эффективности и развитости общества. Поскольку в противоположном случае социум буквально «разносит на куски». (Как это происходит, мы можем воочию наблюдать в настоящее время на постсоветском пространстве. Особо хорошо это видно на Украине.) Впрочем, нам более интересны обратные примеры, т.е., общества, позволяющие разрешать возникающие противоречия – и лучше всего, еще до их возникновения. Да, так тоже можно – хотя данный путь («борьба с тем, чего еще нет») и выглядит весьма странным. Но, несмотря на это, именно его и следует назвать «магистральным путем развития человечества», тем самым ключом, что дает нашей цивилизации власть над миром. Если, конечно, есть понимание, куда этот ключ надо вставлять… Но уж если оно присутствует, то тогда возникает то, что может быть названо «историческим чудом»э Скажем, очень быстрое превращение второстепенной страны (да еще и находящейся в состоянии распада), в мировую супердержаву.
Да, речь идет о СССР. Об обществе, которое является парадоксом всей мировой истории – а точнее, нашего привычного ее понимания. Об обществе, что с поразительной легкостью выдержало самое тяжелое время, показав при этом максимальные темпы развития – и удивительным образом «скатилось» к Катастрофе после достижения желанной победы почти во всех своих областях. Это настолько контринтуитивно, что до сих пор ведущими теориями, объясняющими подобный процесс, выступают теории конспирологические. Которые сводят все к некоему перевороту, произошедшему в руководстве страны то ли в 1980 годы, то ли вообще, в середины 1950 годов. (Ну, и множество промежуточных вариантов.) Хотя понятно, что сведение истории к заговорам давно уже не соответствует современным историческим теориям, и является глубокой архаикой. Но иного способа объяснить, что же заставило советских людей с ужасающей легкостью променять все блага развитого индустриального государства на жалкое состояние постсоветского времени нет…
* * *
Впрочем, это верно только в том случае, если считать СССР «нормальным обществом». Если же признать СССР обществом парадоксальным, то все проблемы с указанным «переломом» исчезают. Тогда становится понятным, что главная проблема страны, и приведшая, по сути, к ее гибели, состоит в том, что «в нормальном состоянии» Советский Союз был просто невозможен. Северная страна, лежащая в зоне рискованного земледелия и включающая в себя массу разнообразных и не всегда «комплиментарных» народов, страна, не имеющая полноценного доступа на мировой рынок и вынужденная противостоять самым развитым государствам, мало подходит для кандидата в мировые лидеры. Разумеется, были попытки объяснить успех СССР или через размеры. (Которые на самом деле, не слишком большие – если учитывать пригодные для жизни места.) Или через «большевистский террор», что оказывалось еще страннее. В любом можно понять, что «советский мир» должен был демонстрировать удивительные примеры сверхэффективности лишь для того, чтобы остаться на географической карте.
Именно поэтому с самого начала своего существования ему с удивительным постоянством отказывали в подобном праве. В том смысле, что предрекали очень быструю гибель «Совдепии». Первыми, кто это начал делать, были, разумеется, белоэмигранты в самом начале 1920 годов. Они даже не распаковывали чемоданы, надеясь в самом ближайшем будущем торжественно въехать в разоренную и нищую землю - в которую неизбежно должны были превратить Россию большевики. И, если честно, то данное представление было не столь глупым, как кажется сейчас. Поскольку «отрыв» СССР от внешнего рынка, проблемы с приобретением технологий и иностранных инвестиций выглядело реальным нонсенсом. (Сами эмигранты, несмотря на все свои «плачи» о «величии России», которую потеряли, прекрасно понимали, откуда в ней бралась большая часть «развития».)
Однако прошли 1920 годы, наступили 1930 и… И ничего – страна не только не рухнула в варварство («города социализма во тьме»), но и начала развиваться все возрастающими темпами. Тем не менее, было понятно, что очень скоро Советской власти придется столкнуться с еще более серьезной проблемой. Речь шла о необходимости индустриализовать десятки миллионов людей, живущих традиционным образом. Задача огромной сложности, развитые страны решали ее столетиями. (А многие, вроде Индии, Пакистана, и т.д., не говоря уж об Африке - не решили до сих пор.) СССР смог справиться с данной задачей где-то за десять лет. И это в условиях непрерывного цейтнота, в ситуации, когда нужно было крепить оборону, поскольку вероятность будущей войны была очень велика. (А значит, надо было «делить» промышленность, условно говоря, между «тракторами» и «танками».)
Впрочем, только проблемами с индустриализацией и коллективизацией кажущиеся «беды СССР» не исчерпывались. Взять, к примеру, казавшуюся неразрешимой проблему с устройством власти в стране. Действительно, для мощного индустриализационного рывка требовалась жесткая иерархическая власть, скрепляющая все общество. В качестве подобной в СССР была создана пресловутая «номенклатура». (На самом деле, разумеется, «не в качестве», генезис номенклатуры был другой – но речь тут идет исключительно о «внешнем представлении».) Но это значило, что советское общество неизбежно превратиться в общество, подчиненное этому слою. В общество классовое, которое обязательно «прихлопнет» Советскую власть. Так думали многие из правых – те самые, что любили говорить о «большевистской диктатуре». Но так считали и некоторые из левых, причем даже тех, кто, вроде бы, должен был знать страну изнутри – как тот же Л.Д. Троцкий. Последний предрекал «сталинской диктатуре» быстрый и неизбежный конец: или перерождение в капитализм, или прямая сдача страны капиталистам. И ведь не просто предрекал – но и логично доказывал, что СССР ждет именно такой финал, причем в самое ближайшее время. (Это важно, поскольку в его модели речь шла именно о имеющемся поколении руководителей.)
Но оказалось, что помимо номенклатуры в стране есть что-то еще, что определяет ее. Впрочем, постоянные неудачи в предсказании «конца Совдепа» не мешали огромному числу людей предрекать ближайшую гибель «колосса на глиняных ногах» вплоть до 1945 года. (Самым главным «предрекателем» в это время оказался небезызвестный Адольф Гитлер, решивший окончательно решить «советский вопрос» - одним массированным ударом покончить с «колоссом». В результате обгорелый труп Адольфа Алоизыча нашли на задворках Рейхсканцелярии, а Советский Союз оказался главной державой-победительницей во Второй Мировой войне. Но даже в это время оставались «неверующие», разрабатывающие планы быстрого уничтожения ослабленной войной страны. «Немыслимое», «Дропшот» и прочие планы оккупации и раздела СССР в изобилии рисовались политиками Запада в надежде на то, что совокупность монополии на ядерное вооружение и убитой войной советской экономики позволят им избежать судьбы «Фюрера Германской Нации». Правда, после уже упомянутого обгорелого трупа это звучало не столь категорично – и, в конечном итоге, роковой шаг никто сделать не рискнул. И правильно – поскольку в послевоенное время СССР не только не развалился под гнетом навалившихся на него проблем – но и произвел известный технологический рывок, сделавший его законодателем научно-технического прогресса.
* * *
Поэтому где-то с конца 1950 годов количество «пророков», предсказывающих скорую кончину СССР, резко снизилось. Хотя понятно, что полностью исчезнуть они не могли – и, вплоть до самого 1991 года регулярно выдавали свои прогнозы. Причем, тем из предсказателей, кто сумел «выдержать весь марафон, даже выпала честь считаться !реально понимающими людьми». Хотя, конечно, тут скорее верна аналогия с пресловутыми стоящими часами, дважды в сутки показывающими верное время. (Что стоит, скажем, известная статья «Просуществует ли СССР до 1984 года», вышедшая в 1969 году, и после перестройки ставшая одним из символов диссидентского движения. Поскольку реальные проблему СССР там просто не затрагивались – а главной причиной катастрофы виделось противостояние с Китаем и рост националистических настроений.)
Однако подробно разбирать ошибки и заблуждения разного рода «советологов» надо отдельно. Тут же стоит указать только на то, что все они упорно не видели основополагающего различия между советским обществом и всеми иными, классовыми социальными структурами. Дело в том, что классовое общество, как таковое, изначально представляет собой совокупность непрерывно конкурирующих – а значит, противоречащих друг другу – элементов. В противоречивом отношении находятся, например, работники и владельцы средств производства. Но не только. Как это не покажется странным, но и подавляющая часть последних имеет отрицательную заинтересованность в существовании своего собственного класса. То есть, капиталист изначально стремиться к ситуации, когда «должен остаться только один» – к монополии. Впрочем, подобное стремление присутствует не только у него – оно характерно для всех представителей классового общества. Скажем, феодал всячески стремиться увеличить размер своего земельного участка - вплоть до военных действий с соседями. (А уж о желании получить «монополию» – стать королем/императором – можно даже не упоминать.) А в период абсолютизма, когда феодалы превращаются (частично) в сановников, место земли занимает положение в придворной пирамиде. (Впрочем, и в этом случае земельные наделы продолжают цениться.)
Обо всем этом, в общем-то, известно давно – начиная со сказок и легенд и заканчивая разного рода художественной литературой. И единственная разница между капитализмом и всеми докапиталистическими формами классового общества состоит в том, что в первом случае этот процесс (борьба всех со всеми) рассматривается как нормальное и естественное состояние общества. В социуме же, считающимся традиционным, постулируется наличие некоего «общего единства», гармонии – которую, якобы, нарушают «отдельные отщепенцы». Впрочем, последние, как правило, составляют подавляющую часть социума – что порождает известную легенду о «Золотом веке», как о времени, когда это самое единство было реальностью. На самом деле, подобные легенды действительно отсылают к древним доклассовым временам, память о которых еще сохраняется в общественном сознании. Но ничего сделать с текущей реальностью эта память не может – так как вся экономика основывается на совершенно иных принципах. В результате даже изначально ориентированные на равенство и отказ от взаимной борьбы движения, вроде Христианства, в условиях классового разделения очень быстро перерождаются в что-то, адекватное общей ситуации…
* * *
Кстати, не следует думать, что подобная борьба «всех со всеми» являлась особенностью только высших слоев. Для низов это так же было актуальным, пускай и не в такой высокой степени. Но все равно, для того же Средневековья самыми сытыми и «добрыми» годами считались года после эпидемий «Черной смерти». Когда количество людей уменьшалось в разы – а значит, росли зарплаты, уменьшалось аграрное переселение и снижалось преступность. (Которая так же есть проявление конкуренции.) Это значит, что каждый из живущих при подобном устройстве человек значительную часть своих сил должен был тратить на то, чтобы бороться за свое место под Солнцем. И лишь то, что оставалось от этого, шло на изготовление полезного продукта, на то, чтобы заниматься действительно важным делом – созданием среды для своего существования. В подобной ситуации неудивительно, что в течение веков основной прогресс выражался в производстве оружия – как самого актуального инструмента конкурентной борьбы. И в создании «предметов культа» - немного уступающих оружию в данной роли. (А если рассматривать в плане межклассовой борьбы – то, наверное, и превосходящих.)
В общем, война и идеология – направления двух «главных ударов» человечества. А все остальное – так, вторичное приложение к указанному. Поэтому неудивительно, что в течение веков уровень жизни не входящих в элиту слоев не сильно превосходил уровень жизни в развитых первобытнообщинных обществах – а порой и был ниже. (Скажем, сравнение жизни бродяг в той же Англии XVIII века и обитателей Чатал-Гуюка 5 тысячелетия до нашей эры будет не в пользу первых.) И лишь с началом развитого индустриализма данное соотношение стало меняться. Но и это увеличение уровня жизни низов оказалось не сказать, чтобы окончательным. Дело в том, что по мере развития промышленности и роста концентрации капитала началось и усиление уровня конкуренции, очень быстро вышедшей на межгосударственный уровень. А это значило одно – войну. И не просто войну, а войну Мировую, охватывающую весь «Развитой мир» и все его социальные слои, войну, практически мгновенно обрушившую весь тот более-менее комфортный мирок, который, якобы, выстраивался в империалистическом обществе. Оказалось, что платой за все даваемые им блага явилась необходимость массированного убийства людьми друг друга самыми изощренными и дорогостоящими путями. И остановить данную бойню стало возможным лишь тогда, когда большая часть свободных сил и средств – включая людские – оказалась разрушена.
Разумеется, тогда люди решили, что теперь-то они «Never Again»! Как говориться, зарекался медведь мед не есть! В общем, прошло всего лишь два десятилетия – и война вернулась практически в прежней конфигурации. Но в еще больших масштабах. Теперь не только Европа, но и Азия оказались охвачены бессмысленной и беспощадной бойней и переведением бесценных ресурсов в отходы. Еще больше миллионов было убито, еще больше территории превращено в лунный пейзаж – и это после столь яростных уверений в том, что нет ничего ценнее, нежели мир! Но ничего подделась с данной ситуацией невозможно: конкуренция, являющаяся основой классового общества, неизбежно требует войны. И чем совершеннее и богаче общество – тем жесткой становится конкуренция, тем большие ценности оказываются «на кону» - а значит, тем более кровавой и жестокой становится борьба за них. Очевидно, что при неблагоприятном исходе вершиной всего этого должна была бы стать всеобщая ядерная бойня, отбросившая бы человечество к уровню каменного века. (То есть, закон неповышения уровня жизни масс при классовом обществе должен был бы парадоксальным образом исполниться.) Если бы не образование СССР – который, в конечном итоге, и стал главным препятствием к этой самой войне.
* * *
В общем-то, после всего вышесказанного, можно легко догадаться, в чем же состояло основное отличие советского и классового обществ, и почему СССР удавалось так легко сделать то, что для остальных выступало непреодолимым пределом. А равно – и то, почему после достижения своего пика развития Советская страна так легко и непринужденно соскользнула к неизбежной гибели. А главное – что же нужно делать и для того, чтобы побеждать, и для того, чтобы проигрывать. Но обо всем этом будет сказано в следующей части…
