Система Киберсин. Воспоминание о будущем.

События бывают разные. 11 сентября 1973 года в одной небольшой латиноамериканской стране произошло событие, которое оставило долгий след в истории всего мира. Речь идет о военном перевороте в Чили. В отличие от распиаренной, но абсолютно ничего не меняющей террористической атаки в США 11 сентября 2001 года, произошедший переворот в Чили означал очень важную дату.

Впервые в послевоенной истории реакция победила, причем явно, нагло и демонстративно. Именно эту точку можно считать началом мирового неолиберального переворота, в результате которого начался демонтаж государств всеобщего благосостояния и восстановление «классического» капитализма.

Но помимо общего значения этого события нельзя не упомянуть и то, что он имел и менее значимые, но все же знаковые события. Например, переворот означал конец одного из самых интересных экспериментов второй половины XX века – проекта Киберсин.

Киберсин (Cybersyn, от «кибернетический синергизм») – это проект централизованного компьютерного управления экономикой, осуществляемой в Чили при президенте Сальваторе Альенде. Автором и идеологом данной системы выступал известный специалист по кибернетике Стаффорд Бир. Как не странно, но именно Киберсин оказался доведенным до наиболее работоспособного состояния, в отличии от подобных систем в развитых странах. Наиболее мощная система подобного рода – ОГАС в СССР так и не была реализована, равно как и предлагаемые подобные системы в развитых капиталистических странах. Мечты о кибернетически управляемой экономике в 1960 -1970 годах были мейнстримом научной мысли, и многие ученые всерьез планировали, что в скором будущем компьютеры возьму на себя роль универсальных стабилизаторов мировых рынков.

Тот же Стаффорд Бир до того, как приступил к работе над Киберсином был известен, как один из коммерчески востребованных специалистов в Британии, автор нескольких работ по теории управления. Идея о том, что «свободный рынок все сам урегулирует» в то время была довольно маргинальна. Начиная с Кейнса, экономика рассматривалась как система, которой можно и нужно управлять, а успехи послевоенного развития, казалось, подтверждают это правило. Именно поэтому Бир рассматривал данную программу, как демонстрационный вариант, своеобразный «действующий макет», который должен показать преимущества его системы регулирования и на котором можно будет «отработать» все возникающие проблемы. Именно поэтому тогда, когда чилийское руководство предложило ему участвовать в разработке системы управления экономикой, Бир с радостью согласился.

Как не странно, но большой проблемой построения компьютерной системы в Чили было отсутствие компьютеров. Да, ЭВМ в 1960 годы уже перестали быть подобием волшебной лампы и прочно вошли в жизнь. Но это было верно только для развитых стран. Стоимость IBM System/360, который можно назвать первым массовым компьютером в минимальной конфигурации составляла 133 тыс. $., в достаточно работоспособной – около 1 млн. $, доходя до 5 млн. $. Такая цена вряд ли была приемлема для небогатого государства, тем более, что самые прибыльные отрасли его (добыча меди) находились в руках иностранных компаний. Поэтому для развертывания системы компьютерного управления было найдено всего 2 (прописью: два!) компьютера: тот самый IBM System360 и 3500 фирмы Burroughs. Это серьезное отличие, скажем, от проектируемой в СССР системы ОГАС, в которой количество компьютеров должно было измеряться тысячами.

Не меньшей проблемой было и создание терминалов начального ввода данных. Заказывать специальную разработку было крайне дорого, да и не хватало времени – Альенде словно предчувствовал, что времени ему отведено немного. Решение было принято практически, по ТРИЗу – для изначального ввода была применена существовавшая в стане телексная сеть. Телекс – это тот же телетайп, машина, существовавшая с 1920 годов и использующая код Бодо в качестве протокола обмена. К 1970 годам телетайпная связь широко использовалась в коммерческих целях, подобно тому, как позднее использовались факсимильные аппараты, а теперь – email. Именно эта старинная машина буквально «спасла» проект, позволив достаточно быстро создать сеть обмена данными по всей стране. Так что данная сеть, названная «Кибернет», будучи, по сути, аналогом современного интернета,  не содержала компьютеров вообще!

Но еще большим достижением, чем развертывание уникальной компьютерной системы в стране, в которой не было компьютеров, было создание уникальной рабочей группой, занимающейся ее разработкой. И дело даже не в том, что с компьютерщиками в Чили дело обстояло чуть ли не хуже, чем с компьютерами. Дело в том, что группа разработчиков должна была состоять не только из «технарей», но и из гуманитариев. Задача, стоящая перед Биром не исчерпывалась чисто техническими проблемами, более того, как раз они были наименее серьезными (даже с поправкой на описанную выше ситуацию с техников). Гораздо большие трудности были как раз с «гуманитарной» составляющей системы.

И Бир и Альенде со своими сторонниками исходили, прежде всего, из того, что строящаяся система управления должна быть свободна от пороков традиционной бюрократической структуры, особенно от таких, как отсутствие или слабость системы обратных связей. Именно это превращает «классическое» государственное регулирование в негибкую и нединамичную структуру, пригодную еще к существованию в достаточно богатой и большой стране, способной «демпфировать» быстро идущие перемены, но непригодное для страны маленькой и небогатой. Впрочем, те же проблемы и у системы государственного управления в целом, что и приводит в странах «Третьего мира» к практически непрерывной цепи кризисов и переворотов. Именно для решения этой проблемы Биром был предложен метод «алгедонического регулирования».

«Алгедонический метод» (от греч. αλγος — боль и греч. ηδος — наслаждение) – метод, согласно которому каждое действие власти должно оцениваться гражданами по принципу – улучшение или ухудшение жизни. В отличие от большинства социальных опросов, результаты которых уже изначально предполагают наличие определенных ответов, данный метод позволяет получить объективную и, главное, непрерывную картину реакции граждан на эти действия. Разумеется, речь идет о сугубо субъективном восприятии, но и этого становится достаточно, чтобы получить постоянно работающую обратную связь. В результате драгоценное время будет выиграно, и правительство получит возможность отменить опасное решение до того, как оно сможет «раскачать» систему достаточно, чтобы смочь сработать «традиционные механизмы регуляции» в виде кризисов.

Необходимость в этом определялась еще и «особенностью работы» традиционной буржуазной демократии в Латинской Америке и прочих малоразвитых странах. Дело в том, что в отличие от развитых богатых стран, где существует хорошо развитый средний класс, имеющий достаточно политической силы для выражения своих интересов – то самое «общество двух третей», в этих странах ситуация абсолютно другая. Общество в них глубоко поляризовано, что характеризуется большой разницей между бедностью большинства населения и богатством верхушки. Ситуация усугубляется еще и тем, что наибольшие богатства находятся у лиц, связанных с транснациональным капиталом. В результате, традиционные демократические процедуры, с их соревновательным характером приводят, прежде всего, к доминированию интересов богатого меньшинства, способного потратить много средства не рекламу и пропаганду. В свою очередь, из всей элиты наибольшее влияние традиционно имеют те, кто работает на крупные ТНК.

Отсюда и огромная опасность превращения национальной политики в антинациональную, когда ведущими оказываются интересы иностранных компаний. В случае алгедонических методов получение информации о том, какую легитимность имеют принимаемые решения идет постоянно, вне системы внешней стимуляции. Разумеется, это не означает, что Альенде был противником традиционной демократической системы. Напротив, он выступал, как самый преданный его сторонник, не допуская никаких ограничений своих политических противников. Страх перед потерей гражданского консенсуса заставлял его вести крайне осторожную и умеренную политику, отвергая предложения наиболее радикальных своих сторонников. Результат этого, впрочем весьма неоднозначный, но речь тут не о нем.

Речь шла о том, чтобы построить не просто систему электронного документооборота, или даже систему управления промышленностью, но создать систему, способную поддерживать состояние общенародного консенсуса, управляя государством в соответствии с общенародными интересами. Согласитесь, эта задача много шире традиционной инженерной.

Таковы оказались задачи, стоящие перед правительством Народного Единства и группой Бира, начиная с 1971 года. Как и было принято в это время, они принялись их успешно решать. В отличие от СССР этого же времени, из-за своего довольно благополучного существования тихо похоронившего идею ОГАС, для Чили вопрос стоял гораздо резче: или система будет создана, или страна окажется в ситуации потери гражданского консенсуса. Поэтому уже к 1972 году началось развертывание системы. Дело осложнялось еще и тем, что иностранные государства, и прежде всего США, недовольные национализацией базовой медедобывающей промышленности выступили с жесточайшим давлением на страну, включая не только отказ в предоставлении кредитов, но и прямую поддержку антиправительственных сил.

Дело осложнялось также и сильным консервативным давлением внутри страны, включая значительное латифундисткое лобби а также армию. Армия в Латинской Америке – вещь особая, отличающаяся от армии в других регионах, основанная на высоком, практически кастовом сознании офицерства и уверенности в своей огромной важности. В этом плане военные расходы – та самая «священная корова», трогать которые не рекомендуется (что и погубило Альенде). Но и помимо армии с латифундистами в стране были реальные силы, которые способны были привести к уничтожению консенсуса и падению правительства. Речь шла о значительном мелкобуржуазном элементе. Дело в том, что Чили, как страна, еще не до конца завершившая модернизацию, имела мелкобуржуазный сектор экономики, достаточный для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране. Именно в условии попытки подобной деставбилизации было совершено первое «боевое крещение» новой системы.

Речь идет о пресловутой забастовке «гремио», предпринятой в октябре 1972 года владельцами грузовиков. Объединенные в некое подобие цеховых гильдий, они в совокупности с владельцами магазинов выступили с протестом против создаваемой Альенде системы распределения товаров для беднейших слоев населения. Подобная ситуация в ситуации, когда они контролировали большинство транспорта и торговли в стране грозила серьезным кризисом. Именно поэтому важным было суметь мобилизовать все имеющиеся у правительства ресурсы и как можно эффективно применить их для блокирования этой проблемы. Реально существовавшая еще в весьма слабо развернутом виде система Киберсин оказалась способна это сделать. Несмотря на то, что работа только начиналась, с ее помощью удалось с помощью оставшихся в распоряжении грузовиков решить проблемы своевременной доставки и распределения товаров. Помимо всего прочего, это продемонстрировало чудовищную неэффективность и избыточность «традиционной рыночной экономики» мелкобуржуазного сектора.

Еще более интересным тут является то, что впоследствии стало ясной возможность предсказания событий подобного рода, основываясь на результатах работы системы, но до произошедших событий подобное было неочевидно. Однако умение работать с фактором, изначально не включенным в систему, следует отнести к несомненным ее плюсам. Это означает возможность динамического масштабирования и возможность охвата данной системой постепенно всего общества. Так и происходило. Созданная изначально, как система управления национализированными предприятиями, система Киберсин постепенно приобретала новые функции. Началось массовое освоение кибернетических методов на предприятиях. В потенциале система могла бы стать основой необычайной эффективности экономики Чили, превратив ее в единую систему, подчиненную выполнению народных нужд. Кроме того, трудно представить, какие возможности дало бы Чили полное внедрение алгедонических методов в государственную систему. Наличие ясной картины настроений масс, независимое от многих противоречивых инстанций дорого стоит.

Но эксперимент не удался. Киберсин так и не заработал на полную мощность. Если в СССР системе ОГАС помешало полное непонимание того, зачем же она нужна, то тут важным оказался мятеж консервативных сил, поддержанных США. При пиночетовский переворот написано столько много всего, что нет смысла повторяться в этом. Важно то, что и внутренние и внешние враги Альенде выступали с позиций полного отрицания социального, да и технического прогресса, с четким направлением к возврату «старых добрых времен» классического капитализма. Этот момент можно считать наступлением торжества реакции не только в Чили, но и по всему миру. И пусть казалось, что это только локальная победа, пусть уровень жизни граждан в развитых странах рос, а развитие науки и техники, казалось, идет семимильными шагами, пусть взлетал еще «Шаттл» и строилась на орбите станция «Мир», но это было уже не то. Недаром по приказу Пиночета «ситуационная комната» - символ Киберсина была взорвана. Консервативные силы демонстративно отказывались от идеи регулирования экономики, отдавая ее на откуп иностранным компаниям и собственным капиталистам.

Итог пиночетовского правления для Чили известен. Но для всего мира это означало также и то, что идея кибернетического управления экономикой перестала быть мэйнстримом, равно как и сама идея экономического регулирования. Вместо этого началась «экономическая контрреволюция», обозначенная торжеством «чикагской школы». «Блестящие результаты» деятельности этой школы мы можем наблюдать сейчас (впрочем, смотря для кого. Для миллиардеров эти результаты блестящие, без оговорок). Но возвращение к «классическому капитализму», которое сейчас уже ясно видно приводит к возращению и «классической борьбы» с ним. И нет никаких причин для того, чтобы они не дали тот же результат, что и в «прошлый раз».

А вот тут и становятся актуальными все блестящие взлеты человеческой мысли, произошедшие в «предыдущей итерации». И система Киберсин тут окажется как никогда кстати.

Во-первых, потому, что она была уже реализована «в железе», в многие проблемы начала работы оказались отработаны.

Во-вторых, потому, что она продемонстрировала, что начать создание сложнейших систем можно и не имея достаточного количества ресурсов. Создание компьютерной системы управления в стране, практически не имеющей компьютеров, по своей сложности близко к северокорейской космонавтике, которая в условиях блокады и крайней бедности страны умудряется разрабатывать и успешно запускать ракеты (в отличие от многих много более богатых стран).

И наконец, создание системы Киберсин англичанином Биром и чилийцами показывает возможность международной работы всех людей доброй воли, не стесненными национальными границами национальными предрассудками. Главное, чтобы на первое место не ставились коммерческие цели.