О виртуальных фермерах, условных моделях и иных особенностях правого сознания
Как это не удивительно, но Фритцморген – да, это опять он! – представил очередную иллюстрацию особенности «виртуализованного сознания». Прекрасно показывающую, что идея о том, что та или иная ситуация может быть организована неким произвольным образом, не так безобидна, как это может показаться. (Исходя, например, из уже приводимого примера с выбором «места зарождения цивилизации», когда рассматриваются некие отвлеченные вопросы.) Как это произошло, например, вчера – когда Фритцморгеном была представлена очередная антисоветская сентенция. Должная – по мнению автора – в очередной раз продемонстрировать превосходство капиталистических фермеров перед социалистическими колхозами. Вот она:«Вот есть колхоз, который принадлежит колхозникам, и вот есть частная ферма, которая принадлежит фермеру Джонсу. Колхозник зарабатывает 1 монету в месяц, а батрак на ферме Джонса, которая расположена через дорогу, зарабатывает 3 монеты в месяц.Разумеется, в данном случае задача «переубедить колхозников» неразрешима: ну, в самом деле, если за одну и ту же работу человек получает в три раза больше, то он неминуемо будет стремиться к пресловутому фермеру. Вне того, с каким упорством его убеждают в преимуществах колхозов. Однако это относится только к указанной ситуации – т.е., к некоему искусственно смоделированному и ограниченному Фритцморгеном миру, в котором возможна подобное. Поскольку в реальности…
Работу колхозник и батрак выполняют примерно одну и ту же, но на ферме техника современная и не ломается, поэтому сделать батрак успевает значительно больше, а устаёт при этом меньше. Но фермер Джонс, конечно же, наживается на батраке, ибо использует наёмный труд — то есть эксплуатирует батрака. Как объяснить батраку, что фермер его эксплуатирует, и что батраку следует перейти на работу в колхоз?»
Поскольку в реальности ничего подобного быть просто не может. Возьмем, например, историческую ситуацию, в которой колхозу противостоял не условный фермер, а вполне конкретный кулак. Конечно же, тут стоит сразу сказать, что между кулаком – т.е., зажиточным крестьянином начала XX века, использующим наемный труд – и фермером в «классическом» понимании данного слова есть огромная разница. Состоящая в том, что кулак – при всей своей буржуазности – сохранял свое членство в общине, пресловутом мiре, а точнее, не просто сохранял, но определял этого самого мiра поведение. (Естественно, в свою пользу.) Однако в рамках поставленной темы это несущественно – поскольку, в любом случае, уровень его платы батракам был таков, что особой нужды агитировать последних за вступление в колхоз не было.
Вот с середняками – т.е., с тем крестьянами, кто, несмотря на бедность, старался вести мелкотоварное хозяйство – пришлось несколько повозиться в плане агитационной деятельности, но это, опять же, к приводимой Фритцморгеном модели не имеет никакого отношения. (Поскольку их стремление к сохранению «самостоятельности» имели, скорее, иррациональные корни, сводимые к стремлению «иметь свое хозяйство», «свой дом», «свою землю».) Хотя, конечно, более-менее зажиточное состояние, которое крестьянство обрело в период НЭПа, так же играло свою роль – но, ИМХО, в гораздо меньшей мере. Ну, и разумеется, стоит понимать, что на момент развертывания колхозной системы мало кто представлял: насколько возможно увеличить производительность труда путем перехода к индустриальной обработке земли. Это уже потому, когда «пошли» трактора и комбайны, агитировать «за колхоз» стало ненужно –а в начале 1930 годов большая часть этого всего существовала только «в проекте».
* * *
Так что с исторической ситуацией, которая была в момент создания колхозной системы» в конце 1920-начале 1930 годов, сравнивать «фритцморгеновскую модель» просто невозможно.( Collapse )