Ну, а разного рода Фритцморгены могут в подобной ситуации легко заниматься «избиением младенцев» - то есть, критикой разнообразной «оппозиционной школоты» и декларируемых ей идей. Что мы и видим в приведенном посте. Впрочем, среди этого малоинтересного «разбора оппозиционных идей» (это как сказку «Колобок» разбирать) Фритц неожиданно затрагивает тему совершенно иного уровня. А именно – не упускает возможность пнуть столь ненавидимое им школьное образование. Он пишет буквально следующее:
«…На все эти соображения накладывается замедленная бомба в виде советской романтизации образа революционеров, которые, сказать по правде, были в жизни довольно неприятными людьми. За последние 25 лет никто так и не собрался почистить учебники от всех этих бомбистов и декабристов — также никто, разумеется, и не пытался ни изменить взгляды школьных учителей, ни пересмотреть список «классиков», вычеркнув оттуда писателей, признанных в своё время великими исключительно за поддержку революционных идей.»
Вот так – писал, в общем-то, о подручных Навального – а под раздачу попала советская школа. Впрочем, нет – не советская школа даже, а пресловутые «классики», «невычеркнутые» по какой-то причине нерадивыми учителями из школьной программы. Впрочем, как это не вычеркнутые? Попробуйте, найдите в изучаемой сейчас литературе Чернышевского, Белинского, Писарева, Добролюбова! Уверен – не найдете, причем не только в плане изучаемых на уроке книг, но и в списке для дополнительного чтения. Кого же тогда подразумевает Фритцморген в качестве лиц, «поддерживающих революционные идеи». Чиновника по особым поручениям МВД Российской Империи Салтыкова-Щедрина? Чехова? Лермонтова?
Или может быть, даже страшно сказать – «Солнце нашей поэзии». Как известно, Александр Сергеевич страдал недопустимым – для Фритцморгена-Макаренко – вольнодумством, и даже написал множество совершенно лишенных уважения к существующим порядкам вирш. Скажем, про то, что «Кишкой последнего попа последнего царя удавим». (Да, конечно, прикрылся, сукин сын, тем, что это, якобы, перевод французской эпиграммы – но мы то знаем…) Ну, а уж хрестоматийное «Властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда» - представляет собой вообще клевету на существующий режим, подлым образом сделанную почти за двести лет до появления оного.
* * *
Таким образом –по мнению основателя Руксперта – следовало бы давно выбросить данных «классиков» из школьной программы, да и вообще, запретить к прочтению. А поставить вместо них настоящих добропорядочных, верноподданных «столпов власти». Начиная от Екатерины II, которая, как известно, баловалась «сочинительством» - и заканчивая Иоанном Кронштадским. А главное – не забывать о том неисчерпаемым источнике живого русского слова и кладезе идей, которым является т.н. «русская патриотическая фантастика». (Особенно литература о «попаданцах».) Ни один Салтыков-Щедрин в совокупности с Лермонтовым не стоит одной лишь книжки из этого, простите, родника радости патриота! Впрочем, если честно, то тема тут достаточно серьезная – ведь на самом деле, русская классическая литература, действительно, довольно лояльно относится к разного рода бунтарям и революционерам. И одновременно – очень прохладно к существующей власти и ее «симпатизантам». (Последнее характеризует даже тех авторов, кто не замечен в особых симпатиях к «первой категории» – вроде Достоевского.)
То есть – писатель-лоялист есть явление довольно редкое. Точнее, писатель-лоялист, переживший свое время и достойный для изучения современными школьниками. А так – были, конечно, например пресловутый Загоскин или Фаддей Булгарин. Последний, между прочим, в Википедии обозначен, как «основоположник русского фантастического романа». (Что, как говориться, намекает…) Тем не менее, рассматривать их, как альтернативу Пушкину, Тургеневу, Толстому, Чехову Максиму Горькому, было бы смешно – по той простой причине, что последние пишут однозначно более качественно. То есть – мысли, образы и эмоции в произведениях «лоялистов» описаны намного хуже, а сюжеты имеют меньшую схожесть с реальностью, нежели у «классиков». Да, кстати, чуть не забыл – выделение определенной части авторов в «высшую лигу» - это отнюдь не советская концепция, как неявно полагается у Фритцморгена. Делать это начали еще до Революции – так что вряд ли именно «прославление революционеров» стало тому причиной. (Кстати, это касается не только Пушкина с Гоголем – но и неоднократно проклятых Белинского, Чернышевского или Писарева, которых так же считали значительным явлением в литературе. Хотя и меньшим по значению, нежели «корифеи».)
В общем, можно сказать, что любовь к бунтарям и одновременно, нелюбовь к властям – а особенно к тем, кто этим властям желает прислуживать – есть не следствие какой-то особой «советской пропаганды», а определяющая часть хорошей литературы, как таковой. Причем, не только российской. И на самом деле, значительная часть мировой литературы вообще, а так же, «классической» литературы, в частности, посвящена именно тем людям, которые поставили целью своей жизни изменить текущий порядок вещей. Тем, кто выбрал для себя путь борца. Это традиция, ведущая свое начало, еще со времен трагедий о Прометее – впрочем, нет, с еще более раннего времени. Поскольку любая развитая мифология содержит в своей основе идею «измененного мира»… Впрочем, так глубоко забираться тут нет смысла, достаточно лишь отметить, что люди, бросающие вызов миру, привлекали авторов испокон веков. И русские писатели тут оставались исключительно в рамках данной традиции, лишь только ища ее проявления на отечественной «почве».
* * *
Хотя даже это разбирать надо отдельно. Потому, тут мы подходим к одной из интересных и сложных тем, связанных с функционированием «художественного творчества». Тут же можно отметить только то, что при внимательном рассмотрении указанная выше традиция оказывается вовсе не традицией, а одной из особенностей этого самого творчества, причем особенностью очень важной. Благодаря чему получить достойное на включение в разновидность «классики» произведение, основанное на описании положительных персонажей «лоялистских персонажей» оказывается невозможным. (Служить можно Родине или идее – но не власти, как таковой.) Поскольку в этом случае неизбежно будет получаться та самая «русская патриотическая фантастика» - ну и ее многочисленные мировые аналоги. (А точнее – эта самая РПФ является аналогом западных образцов.) Так что придется выбирать: или качество – или верноподданность.
Впрочем, вышеупомянутый Фритцморген свой выбор давно сделал – так что вопрос, разумеется, не в нем. А в том, чем же действительно является «хорошая» литература для общества, нужна ли она ему и есть ли для него реальное преимущество от всего этого по сравнению с прямым лоялизмом и поклонению властям. Но это, уже было сказано, отдельная большая тема…
