Поэтому казалось, что вот-вот, и профессия машиниста окажется исчезнувшей навсегда. Если не на железной дороге – где еще могут быть какие-то непредвиденные проблемы в виде нерегулируемых автомобильных переездов и прочей устаревшей инфраструктуры – то, хотя бы, в метрополитене. Уж там-то практически идеальная среда для реализации автоматических систем: искусственное пространство, полностью лишенное доступа посторонними, и одновременно с этим, охват всей трассы единой диспетчерской сетью. Собственно, тут даже бортовой автопилот ставить не надо – вполне допустимо управлять при помощи внешней управляющей системы + оператор на станции. Так что фантастикой в подобной области выглядело, скорее, сохранение традиционной модели управления, с машинистом и его помощником.
* * *
Однако в реальности получилось совершенно по иному: единственная «беспилотная» линия в метро была запущена во французском города Лилль (!), да и то, лишь в 1983 году. И хотя она прекрасно работала, однако активного копирования данного опыта не произошло даже для Франции – не говоря уж о распространении по всему миру. Причина этого, разумеется, была связана не с каким-нибудь недостатком технологии, а с более важными и глобальными вещами. Дело в том, что пассажиры, как правило, не особенно приветствовали замену машиниста автоматом. Они считали, что данный акт повышает опасность движения – несмотря на все утверждения специалистов про обратное. И, как это не странно, имели на данное мнение абсолютное право – поскольку единственный смысл данной операции состоял в … снижении затрат на эксплуатацию поездов. Никакой иной пользы – вроде повышения качества обслуживания – автомат не давал, представляя собой чистую выгоду исключительно для хозяев. Так что ожидать от подобных перемен какого-нибудь общего энтузиазма было бы странным.
Разумеется, можно было бы сказать, что в данном случае люди освобождаются от тяжелого, монотонного труда, которым выступает труд машиниста – особенно в метрополитене, где человек, как крот, проводит целый день под землей. Однако это верно только тогда, когда этот труд, да и самого машинист, воспринимается как нечто, имеющее ценность для общества. Но как раз этого-то в капиталистическом обществе 1983 года – а равно, как и в любом классовом обществе – нет. В нем есть только персонал, обеспечивающий увеличение прибыли хозяев, и ничего более. Так зачем же думать о нем? А точнее – о нем вообще невозможно думать рамках «системы», поскольку при господствующих общественных отношениях этого труда, по сути, не существует для потребителя – есть только предприятие со своими хозяевами, желающая получать как можно больший доход. Так что переживать хоть какое-то ухудшение своей безопасности – пускай и гипотетической – за счет роста прибыли метрополитена или железной дороги никто не собирался.
На этом примере понятно, почему «беспилотные системы» так и не пошли в реальную жизнь. К концу 1970 годов – то есть, ко времени, когда от опытных образцов можно было переходить к массовому внедрению из в жизнь – «волна» увлечения техникой 1950-1960 годов, вызванная СССР, уже прошла. А новой не предвиделось: Советский Союз в это время сам погружался в страшный кризис, не имея больше способности создавать давление на основной мир. Любые же капиталистические потребности – вроде принесения всего в жертву прибыли – пока еще отвергались обществом. В итоге машинисты сохранили свое место, обеспечив себе тройку десятилетий относительно сытой жизни – и вряд ли это можно считать чем-то, кроме блага. А беспилотные системы заняли свое место среди разновидностей «утопий прошлого» - иногда «прорываясь в жизнь» в тех или иных футурологических проектах, но не более того. Тем более, что все более-менее серьезные транспортные предприятия в это время оказывались тесно связанными с государственным финансированием – что давало более «эффективные» способы обеспечения своих интересов. Госбюджет в 1980, и даже в 1990 годы – для т.н. «развитых стран» оставался еще довольно щедрым для «своих», и давал им возможность сытой жизни без особого ужимания и работников, и потребителей.
Но разумеется, это время рано или поздно должно было закончится. Во-первых, потому, что этот «богатый бюджет» основывался на экономическом подъеме, сделанном в те же самые «золотые десятилетия». (Когда созданные новыми технологиями новые рынки обеспечили устойчивый приток налоговых поступлений.) А, во-вторых, потому что аппетиты «сидящих на подсосе» все время росли –по абсолютно объективным причинам, между прочим. В результате чего «государственной сиськи» стало не хватать – и начался поиск того, что можно было бы использовать вместо нее. Разумеется, этим оказалось наступление на права – и сотрудников, и клиентов. Именно поэтому проект тридцати-сорокалетней давности был извлечен «из-под сукна» - и пущен в дело.
* * *
Еще раз – никаких технических или, не дай Бог, научных оснований для перехода к «беспилотникам», существенно отличающихся от того, что было несколько десятилетий назад, в настоящее время не существует. Забавно кстати – но возросшая аппаратная мощь вычислительной техники, во многом, компенсируется упавшей способностью к программированию, в результате чего рациональность использования техники значительно упала. (Сейчас на многоядерных процессорах делают то, на что раньше хватало 8-разрядного 8080, если не вообще, жесткой логики.) Впрочем, как уже говорилось, любые технические вопросы тут имеют исключительно вторичное значение – первичным же выступает тот факт, что пресловутая «автоматизация» ведет к неизбежному подчинению и работников и потребителей «воле» капитала. Кстати, указанный эффект вообще не требует реального создания роботов и иных автоматических систем. Порой достаточно лишь виртуальной угрозы сокращения рабочих мест – для того, чтобы сделать работников посговорчевее. Дескать, будете возникать – вас всех заменят роботы. (Что является вариантом «классического» для нашей страны отношения хозяина к рабочим: «я вас держу ради вашего же блага, поскольку если бы выгнал – получил бы больше прибыли.)
Короче, вместо очевидной благости новых технологий, каковая существовала в период «золотых десятилетий», сейчас получается нечто обратное. Кстати, беспилотные поезда и беспилотные автомобили – это еще цветочки, это почти полезные вещи, которые в будущем, при более «дружественном» человеку общественном устройстве, еще найдут свое законное место в народном хозяйстве. Поскольку сейчас есть вещи, которые на самом деле, являются не просто неприятными, но и довольно страшными. Самый яркий пример – та самая «телемедицина», которой так же предлагают гордиться разного рода Фритцморгены. И которая, на самом деле, означает только одно – лишение большинства граждан квалифицированной медицинской помощи. Ну да – количество больниц сокращают, врачей и медсестер становится все меньше, а вместо этого предлагают буквальным образом «лечится по телевизору». В смысле, хотят заменить врача на гибрид из телекоммуникационного устройства и экспертной системы.
Есть еще идея роботов-хирургов – вот это вообще, полная жесть. Не технология, конечно, жесть– технология тут не причем, в определенных случаях она может очень сильно помочь – а указанная идея. Просто потому, что современная медицина, к сожалению, еще не вышла на такой «технологический уровень», при котором возможно исключительное применение формальных критериев. И личный опыт врача –опыт не просто не формализованный, а часто требующий личного контакта его с больным – пока еще значит очень и очень многое.
А значит – заменяя этот самый контакт то ли на удаленный доступ, то ли вообще, на автоматическую экспертную систему, мы получаем однозначное ухудшение положения людей. (Ведь если бы все было так просто – можно было бы лечиться по медицинскому справочнику. Причем, еще лет сто назад...) То же самое можно сказать и про многие иные профессии, которые сейчас хотят автоматизировать – начиная с работников колл-центров и заканчивая юристами. Впрочем, тут беда, по сравнению с медициной, небольшая – поскольку в первом случае роботы просто будут предлагать «перезагрузить компьютер» вместо пресловутых «девочек», а во втором речь пойдет только о том, что особая программа будет проверять правильность заполнения тех или иных документов. (Разумеется, вести реальные дела, реально важные для хозяев, никаким роботам не доверят – поскольку таких идиотов просто нет.) Так что это, в отличие от «телемедицины», для постсоветского пространства это действительно может рассматриваться, как положительное явление. Другое дело, что никакой новизны во всем этом нет – но ее тут, как правило, и не надо.
* * *
В любом случае, ожидать, что подобная «роботизация» сильно изменит жизнь, было бы смешно. Если честно, то ее практически не изменила даже пресловутая компьютеризация и «телекоммуникатизация» - хотя адепты современного прогресса и пыжатся доказать обратное. А вот социально-политические изменения, происходящие непрерывно последние три десятилетия, эту самую жизнь «перепахали» под самый корень. (Впрочем, почему «перепахали» - продолжают перепахивать, поскольку конец данным изменениям – тому, что можно назвать «десоветизацией мира» - еще не виден.) Если же возвратиться к нашим баранам – то есть, роботам – то можно увидеть, что происходящая сейчас «роботизация» и «автоматизация» в самом лучшем случае представляет реализацию тех концептов, что были сделаны несколько десятилетий назад. Но даже тут достижение уровня того же гибкого автоматизированного производства – которое реально планировалось стать массовым к 2000 году, и стало бы, если бы не гибель СССР – оказывается невозможным. (Просто потому, что нельзя инвестировать средства в проекты, рассчитанные на десятилетия в условиях, когда конъюнктура меняется чуть ли не каждый месяц!)
Так что потуги нынешних «апологетов прогресса» показать, что они круче своих предков, реально вызывают только смех. Впрочем, у нас, в РФ, после катастрофического провала 1990 годов, и вялого барахтанья в нефтяных деньгах 2000, любое реальное действие действительно может вызывать восторг. Новый станок с ЧПУ купили – достижение! Роботизированную линию поставили – вообще чудо! Понятно, что чудо – по сравнению с тем, что еще недавно единственными новостями, связанными с производством, были новости о том, что где-то закрыли завод, сдав оборудование на металлолом! И что по сравнению с оборудование 1980 года выпуска, любой новый станок будет вызывать восхищение. Однако делать из этого далеко идущие выводы вряд ли имеет смысл. Впрочем, все это будет уже отклонением от нашей темы, поэтому, завершая ее, можно сказать только одно – то, что технологии никогда не существуют сами по себе, а оказываются тесно связанными с социально-экономическими особенностями общества. И значит, надеяться на технологический рывок при социальной деградации было бы очень и очень глупо. (Равно как и обратное.)
Впрочем, это для каждого разумного человека должно быть абсолютно очевидно…
