Говоря об основании «исторического оптимизма», можно сразу использовать уже не раз приводимый аргумент. А именно – тот факт, что наша цивилизация до сих пор существует. Поскольку это может значить только то, что столь «любимые» современным человеком случайные факторы в реальности не имеют определяющего значения. Ведь иначе наша Земля вообще, живая природа, или человек в частности, были бы давно уничтожены. Впрочем, если посмотреть на те идеи, которые сейчас господствуют в общественном сознании, то можно увидеть, что в настоящий момент все более популярной становится указанная модель. Что, в частности, проявляется через буквальный культ «исчезнувших цивилизаций», под которыми подразумеваются уже не «классические» Атлантида с государством Майя, а целый спектр «исчезнувших государств». Начиная с пресловутой «империи» Фоменко-Носовского и их аналогов в других культурах – всяких там «древних укров» и киргизов, как основателей современной цивилизации и заканчивая совсем уж бредовой мыслью о прошедшей в XVIII веке ядерной войне. Смысл всего этого, впрочем, один и тот же – согласование современного «исторического пессимизма» с реальной историей, имеющей «противоположный знак».* * *
Впрочем, разбирать указанный феномен надо отдельно. Тут же стоит отметить только то, что помимо указанного «глобального доказательства» существуют и более привычные нам аргументы, которые показывают истинность движения человечества к светлому будущему. Но для этого нам потребуется подойти к вопросу с несколько необычной стороны. (Впрочем, это кому как.) Тем не менее, начнем.
Итак, в течение тысячелетий человеческой истории, во время которых homo sapiens начал пытаться хоть как-то представлять основы существования окружающего мира, главной особенностью указанного представления была статичность. В том смысле, что этот самый мир мыслился, как существующий с самого начала таковым, каков окружал человека в момент «разработки» системы миропредставления.
Собственно, тут не особенно важно: было ли в ее рамках появление Вселенной результатом сознательного акта, или выступало следствием чистой случайности. (Вариант «неаккуратного демиурга», который хотел сделать одно – а получилось другое – встречается в мифологии довольно часто.) В любом случае неизменным оставалось одно – то, что созданный единожды порядок вещей существовал всегда и был аналогичен подобному порядку самого последнего (для создателей мифологии) времени. Впрочем, даже в указанное время подобную модель часто приходилось дополнять последующей «донастройкой» уже созданного – все эти титаномахии, всемирные потопы и т.д. действия, должные показать происхождение разного рода несуразностей в сознательно сконструированном пространстве.
Так продолжалось в течение долгих веков человеческой истории. Рушились империи, одни религии сменяли другие – но идея единожды сотворенного мира по прежнему оставалась господствующей. (И не надо тут про буддизм – в рамках «текущей Вселенной» там действовал тот же закон.) Однако лет триста назад в общественном сознании произошел фундаментальный переворот. А именно – была создана концепция «развивающегося мира». Т.е., мира, в котором происходят значительные «прижизненные» изменения. (Именно массовая концепция – поскольку зачатки эволюционизма были еще у древних греков.) Кстати, интересно, что с самого начала идея эволюции тесно связала биологическую и геологическую область – в смысле понимания связи процессов отложения осадочных пород и находимых в ней остатков живых существ. Поэтому, по идее, следует говорить именно о концепции «развивающегося мира» - не сводя его к одной лишь живой природе. Так вот – именно указанная связка и позволила понять, что речь стоит вести не только о наличии исчезнувших ныне видов (что еще могло быть объяснено через «донастройку посредством Потопа»), но и о том, что развитие живых организмов шло от простого к сложному.
* * *
Впрочем, тут нет смысла говорить о становлении идей эволюционизма, о возникновении и исчезновении разнообразных теорий – и до Дарвина и после него. Достаточно только указать на то, что к началу ХХ века известная нам модель, представляющая пройденный природой путь в виде привычного «эволюционного дерева» - где в самом начале находятся простейшие, а на вершине человек – стало общепринятым. И хотя даже в середине упомянутого столетия еще встречалось огромное количество людей, придерживающихся т представлений об едином акте творения – их отрицание эволюции имело малое отношение к миропониманию. (Выступая, в основном, следствием традиций.) Поэтому, в целом, спорить со «школьной» моделью мало кому приходит в голову даже теперь, в период массовой деградации – насколько логичной она выглядит. (Разумеется, по «частным вопросам» - вроде того, кто к какой ветви относится, а так же – об иерархии самих ветвей спор идет постоянно. Но сути это не меняет.)
Между тем есть в данной системе одна особенность, которая в реальности является гораздо менее очевидной, нежели кажется на первый взгляд. А именно – то, что можно назвать направленным развитием жизни. В том смысле, что считается: чем «ближе» вид к нашему времени, тем он совершеннее. Причина этого состоит в том, что понятие «совершенства» в данном случае оказывается неопределенным: например, пресловутые цианобактерии, находящиеся внизу «пирамиды», настолько прекрасно приспособлены к окружающей среде, что может показаться странным – зачем им еще и развиваться? То же самое можно сказать и про многие «промежуточные» организмы – вроде тараканов – которые сохранились до сих пор, и встречаются практически везде, за исключением полярных областей. В то же время, как находящиеся на вершине приматы представляют собой животных, не только существующие довольно ограниченное (по геологическим меркам) время, но и занимающие крайне узкую область, наиболее продуктивную биологически. Скажем, в Европе и большей части Азии, а так же в Северной Америке обезьян практически нет.
Так что можно сказать, что, на первый взгляд, речь должна идти не о совершенстве, а об усложнении организмов. Впрочем, так и считается в биологии - поэтому тут речь можно было бы закончить, если бы не одно «но». А именно –находящийся на самой верхней «ветке» человек. Вот он то действительно может рассматриваться, как «чемпион» во всех планах: и в плане аномальной выживаемости, благодаря которой данный вид уже десять тысяч лет назад смог занять почти все имеющиеся геоклиматические зоны. И благодаря аномальной численности и продолжительности жизни. А самое главное – благодаря тому, что человек в настоящее время является одной из самых мощных не только биологических, но и геологических сил. Собственно, именно из-за человека приматы (переводятся, как «высшие»), к которым он относится – и получили свое название.
То есть – если брать человека, то следует вести речь именно об развитии, об совершенствовании, а не просто – об усложнении. Впрочем, если посмотреть внимательно, то можно увидеть, что и все остальные организмы так же имеют определенное «движение» в указанную сторону: в том смысле, что чем сложнее их устройство, тем более независимыми от внешней среды они становятся. Но только в общем – поскольку значительное число видов, напротив, может терять возможность к адаптации, и лишь немногие выжившие пробиваются в «следующий раунд». (Как это происходит об уже помянутых приматов, у которых, по сути, всего лишь одни вид стал «универсалом».) То есть, рассматривая все это, можно сказать, что для эволюции живых организмов следует говорить именно об «общей направленности», охватывающей не отдельные особи, не виды – а именно биосферу целиком.
* * *
Однако подобная особенность кажется трудносопоставимой со стохастическими, по своей сути, моделями эволюции, основанными на конкуренции и выживании – которые со времен Дарвина господствуют в науке, и прекрасно подтверждаются на «микроуровне». Что невольно наводит на мысль о, все же, «сознательности» эволюцинного процесса. Поэтому практически все современные креационисты – из тех, конечно, кто ищет какие-то разумные аргументы – именно на эту особенность и обращают внимание. (Разумеется, в 99% случаев тут идет речь об эволюции человека – но это только из-за известности темы. Поскольку, в принципе, тут можно рассматривать и иные примеры.)
Но даже без креационисткой критики стоит признать, что проблема тут существует. Особенно если сделать еще шаг «вверх» и сравнить развитие живых существ с развитием «физической» Вселенной. Той самой, где господствует Второе Начало термодинамики с его Стрелой Времени, обуславливающей только одно возможное направление эволюции систем – к упрощению. И хотя для него обыкновенно оговаривают необходимость «закрытой системы», а жизнь считается «открытой», но все равно, ясности это не прибавляет. Движение живых систем к развитию при том, что «мертвые» всегда движутся к разрушению, приводит на мысль о влиянии неких «потустронних» сил, наличие пресловутой «души» или иного «нефизического отличия» живого от мертвого. Тем не менее, за столетия исследований никакой таинственной «витальной эссенции» так и не было найдено – все живое состоит из тех же элементов, что и неживое и подчиняется тем же законам. (Тут даже всякие «квантовые эффекты» и прочую физическую мистику не применишь: живые организмы прекрасно описываются классической физикой и химией.)
Впрочем, развитие синергетики в середине XX века позволило частично разрешить указанную проблему, доказав, что в особых случаях для открытых систем действительно характерен обратный процесс – увеличение упорядоченности с течением времени. (См. Пригожина «Порядок из хаоса» и т.д.) Таким образом, стало понятно, что никаких особых «витальностей» и прочей мистики для живых существ использовать вовсе нет смысла. Но еще раньше к подобной идее пришли люди, изучающие сложные природные системы – таким, как выдающийся русский геолог и геохимик Владимир Иванович Вернадский и палеонтолог Иван Антонович Ефремов. Последний, по идее, и может рассматриваться, как основоположник исторического, а точнее, «системного оптимизма».
* * *
Ефремова можно рассматривать, как последователя Вернадского в «ноосферном плане», хотя к большинству выводов он пришел сам, работая над проблемами эволюции живых существ. Именно в указанной области он и нашел суть того самого процесса усложнения и усовершенствования живых существ, приводящего, в конечном итоге, к росту и развитию высшей нервной деятельности – и, следовательно, к человеку. На самом деле, кстати, указанный процесс оказался не таким уж и прямым – как это кажется сторонникам «внешнего воздействия». Недаром свою концепцию эволюции Иван Антонович назвал «теорией инферно». (Впрочем, он подчеркивал, что это еще не теория, а всего лишь свод статистических наблюдений над стихийными законами жизни.) Основной ее смысл состоял в том, что развиваясь в рамках повышения независимости от окружающей среды, живое существо неизбежно должно создавать… некое отражение этой самой среды «внутри» себя. Вначале в виде генетически записанной информации, формирующейся под действием естественного отбора. А затем – в виде нервной системы, позволяющей делать это на уровне отдельного организма. Именно так, имея в себе «маленький кусочек реальности», жизнь может позволить обойти великую Стрелу Времени – то есть, существовать не только в настоящем, но и немного в прошлом и будущем. Разумеется, для неразумной жизни это «чуть-чуть», практически незаметно – однако для сотен миллионов лет этого было достаточным для того, чтобы биосфера стала самым значимым геологическим фактором на Земле.
Правда, за указанную возможность пришлось заплатить страданием, тем самым Инферно, в честь которого и названа теория. Поскольку единственной возможностью для «записи» наследственной информации выступал тот самый естественный отбор – с гибелью миллиардов и триллионов «невписавшихся» живых существ. Тем более, это самое страдание обострялось в связи с появлением высшей нервной деятельности – поскольку оно становилось «бинарным»: «проигрываясь» и в реальности, и в отражении. Однако указанная игра стоила свеч – поскольку в перспективе подобный механизм позволял избегать наиболее опасных мест и ситуаций. Ну, а в конечном итоге – приводил к появлению разума. То есть, к переходу живого существа на «следующий этап» - этап разумности.
Поэтому, рассматривая эволюцию, как таковую, мы можем использовать именно термин «развитие», а не просто усложнение живых организмов. (То есть – не просто рост биомассы, а наличие фундаментальных, структурных изменений.) И именно поэтому пресловутая эволюция действительно может рассматриваться, как направленное явление – как движение от простейших к человеку. (Хотя в каждом локальном моменте часто можно наблюдать обратное: единичная человеческая особь легко уничтожается простейшими паразитами, вроде холерного вибриона или бледной спирохеты.) То есть – тот самый «эволюционный оптимизм», который, в конечном итоге, и приводит к том, что человек в целом становится геологической силой. Впрочем, самое главное тут даже не в этом. А в том, что определяется подобная особенность, как уже было сказано, не какими-то особыми химическими или физическими тонкостями жизни, а тем, что в рамках последней каждая особь участвует в процессах специфического взаимодействия с окружающим миром и с другими особями. Т.е., системными особенностями.
Именно эта особенность и позволила Ивану Ефремову (а до него – Владимиру Вернадскому) взять, и совершить важнейший скачок в истории познания. А именно – перейти от эволюции живой природы к
эволюции иных «системно подобных» явлений. И, в частности, человеческих обществ. Для которых оказались актуальными практически те же закономерности – приводящие к практически тем же результатам. То есть, к неизбежной победе «высшего» над «низшим» – хотя на каждом локальном моменте мы можем наблюдать совершенно противоположные явления.
Однако обо всем этом будет сказано в следующей части…
