Но самое забавное тут – даже не это. Вишенкой на торте в указанной картине тотальной лжи является то, что, наверное, наиболее активные «лжегенераторы» - у которых даже «который час» спрашивать бесполезно: соврут по привычке – любят по любому поводу поминать СССР. Дескать, вот тогда-то «не было правды». Выглядит это очень и очень специфически – старая шлюха, проповедующая нравственность, покажется тут слишком легким сравнением. Возможно, вот та же «женщина с пониженной социальной ответственностью», но ведущая свою проповедь в процессе… хм, своей трудовой деятельности… наверное, будет хоть каким-то приближением к указанному. В любом случае, представление о «лживости» советской жизни является одной из самых больших загадок текущей ситуации.
Точнее, была бы одной из самых больших загадок, если бы на нее не было бы простейшей отгадки. А именно – подобное представление является ни чем иным, как … рецидивом позднесоветского мифа. А точнее сказать, не просто рецидивом, а одним из базисов антисоветизма – господствующей сейчас идеологии. Но самое интересное в данной ситуации – это то, следствием чего же выступает указанный миф. Поскольку порождением его являлось… как раз низкое содержание лжи в советское время. Да, именно так: низкая лживость советского общества неизбежно вела к активному отрицанию данного порока даже в самых ничтожных количествах – в то время, как высокая лживость общества современного так же неизбежно ведет к исчезновению самой категории «ложное-истинное». (Особенно в подобном качестве выделяется Украина – где ложь не только господствует, но и существует в несколько «слоев»: опровержение ложности «одного слоя» ведет не к правде, а к другой лжи. И так до бесконечности.)
* * *
Именно поэтому для советских интеллигентов казался немыслимым сам факт даже не обмана со стороны властей – а простого сокрытия информации.(Которое было всегда и везде.) Ведь они, по сути, мыслили в рамках некоего идеального общества, где существует только правда, и ничего, кроме правды – да что там скрывать, в рамках того самого коммунизма, который практически построили. Поскольку именно в подобном случае – при полном уничтожении системы конкуренции – дезинформация теряет всякий смысл. Да, как говориться, à la guerre comme à la guerre – в том смысле, что обман противника есть не грех, а доблесть. Ну, а если последнего не существует, как факт – то значит, нет и нужды тратить силы на искажение реальности. Собственно, и у обычного советского человека практически не было нужды на указанное действо. Ну, разве только по мелочам – заначку от жены утаить (и то – не более трех рублей, поскольку жена-женой, а семья-семьей). Или с завода какую-то мелочь вынести –«по серьезному» воровали редко, даже на мясокомбинате поголовное «несунство» началось только к концу советской власти. (Просто потому, что до этого особых «экономических» отношений друг по отношению к другу устанавливать было не принято – и сбывать наворованное было чревато.) Ну, и тому подобное – закрыть глаза на какие-то огрехи в технике безопасности (но не серьезные), «простить» какое-то нарушение технологии производства (если оно не особенно мешает работе), на какие-то проявления алкоголизма, бытового хулиганства и т.д. Главное, чтобы это не мешало работе общества.
Впрочем, нет – как раз указанные вещи все равно воспринимались, как что-то «неправильное». Однако наибольшее отторжение вызывали даже не они – а сокрытие части информации «официальными властями». Вот тут то был, наверное, всенародный консенсус: мало кто из советских граждан верил в то, что в «Правде» или «Известиях» печатается – простите за каламбур – правда или известия. Нет, разумеется, если человек не причислял себя к пресловутой «диссиде», он мог согласиться, что с какими-то связями статьи в официальной прессе с реальной ситуацией. Точнее сказать, доверие было довольно велико, если речь шла о проблемах – а советская пресса, вопреки современным представлениям, о них активно писала. Например, практически во всех газетах бичевался бюрократизм, бракоделие, пьянство, воровство и другие подобные пороки. Вот этому верили. Что же касается достижений страны – то описание их не то, чтобы вызывало полное отторжение, но воспринималось как-то вскользь. Ну, построили еще один завод, запустили еще одну электростанцию или, простите, ракету. Так это нормальная жизнь, что же о ней писать?
Таким образом, восприятие мира, как «своего», как «теплого и лампового» - то есть, то, что и отличало советских людей – полностью обесценивало всю советскую пропаганду. В том смысле, что любая положительная информация в данном случае воспринималась, как должное, а любая отрицательная – как серьезный порок «системы». Даже если речь шла о том, как с этими пороками борются: посадили вора-директора магазина – значит, директора воруют, это плохо. (В то время, как сейчас посадка губернатора, «натаскавшего» себе собственности в миллион раз большую , воспринимается, как благо. Как «борьба с коррупцией».) Ну, и самое забавное –как зло воспринималось и уже сказанное отсутствие информации. Власти не сообщают о текущих проблемах – значит, врут!
* * *
Впрочем, в условиях советского информационного поля и информационной «способности» граждан (то есть, их способности перерабатывать поступающую информацию) указанная особенность действительно была отрицательной. В том смысле, что позднесоветский человек действительно испытывал непрерывный информационный голод: указанная его «мощность» с каждым годом росла вследствие роста образования и т.д. То есть, если еще в 1930 и даже, в 1950 годы большая часть населения страны удовлетворялась существующим «потоком», то позднее его стало явно недостаточно. Кстати, зеркальная ситуация для нас, тонущих в море информации – и просто способных понять мотивацию «того времени». Однако, в любом случае, чем дальше шло развитие советского общества – тем сильнее росла потребность в новой информации, и одновременно – тем сильнее происходило полное отторжение любой попытки «неправды».
Конец, разумеется, известен всем – Советская Власть была признана лживой, несмотря на то, что уровень обмана ей народа был на порядки ниже «среднемирового». К примеру, для позднесоветских граждан ключевым вопросом стал… вопрос о «сталинских репрессиях». То есть, о событиях, «удаленных от точки» на три десятилетия – то есть, давно уже ни на что не влияющих. Все виновные и пострадавшие к этому времени уже были пожилыми людьми, давно уже слабо влияющими на общество. Но для людей, «попробовавших» коммунистическое отношение к информации, даже такая «древность» казалась важной. Причем, тут стоит отметить, что указанную проблему стоит отличать от современной понимания «репрессий», которые давно уже сами стали частью антисоветского мифа, устойчивой конструкцией, которая еще в добавок ко всему и «поддерживается» со стороны властей. В 1980 годах этого всего не было.
В любом случае можно сказать, что основные проблемы советского общества были ничем иным, как следствием его достижений. Точнее сказать – неосознаваемых достижений, поскольку если бы «аномальная правдивость» большей части населения была понята и принята, то вряд ли мы столкнулись с последующими разрушительными эффектами. Произошедшими тогда, когда актуализация конкуренции в конце 1980 годов – вначале политической, потом экономической, а уж затем – общей, охватывающей все сферы жизни, привела к настоящему потому лжи. Что в условиях отсутствия массового механизма «индивидуальной фильтрации» - того, что в современном обществе воспринимается, как «все всем пофиг» - оказалось критически важным. В том смысле, что даже самая слабая и тупая ложь начала лавинообразно распространяться по общественному сознанию, уничтожая все, что только можно. (Примеров миллионы, начиная с массовых сект – то же «белое братство» охватывало, кажется, несколько десятков тысяч участников, «аум синреке» или как его там – еще больше. И заканчивая массовыми «пирамидами» вроде МММ и прочими «разводками» - типа «чековых фондов». Ну, и разумеется, политикой – которая и так была всегда «напичкана» ложью, но в начале 1990 она ей просто переполнилась.)
И хотя сейчас, как уже не раз говорилось, подобная ситуация несколько уравновесилась через указанный механизмом блокировки – «всем все пофиг» - однако не до конца. Поскольку в условиях тотального
обмана это, скорее, просто приводит к отказу от понятия «правда», как такового – скажем, сторонники власти в большинстве своем понимают, что «власть их обманывает», однако принимают таковое, как неизбежность. (Так же, как невозможно выделить сигнал из белого шума.) То же самое относится и к оппозиции – в результате чего чуть ли не единственной категорией людей, которых еще возможно убедить, выступают пресловутые «школьники». (То есть, молодежь, которая еще не выработала защиты от полностью неверной информации этого мира.)
* * *
Тем не менее, стоит понимать, что даже сейчас указанное состояние мало кем воспринимается, как нормальное. Тем более, что обесценивание недавно казавшихся столь действенными методов борьбы с ложью – вроде «обеспечения плюрализма информации», «отсутствие цензуры» и т.п. – ставит вопрос не просто о «поиске правды», но и о выработке новых методов этого самого поиска. А так же – сохранении и защиты. Но, разумеется, об этом надо говорить отдельно. Тут же, завершая поставленную тему, стоит указать только на то, что стоит понимать: для мира, заполненного ложью более, чем полностью, надеяться на его «удачный исход» невозможно. На этой оптимистической (реально!) ноте и позволю себе закончить.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →