Собственно, все это давно уже используется в качестве иллюстрации известной концепции, согласно которой отставание СССР от Запада в плане вычислительной техники было вызвано пресловутым «тоталитаризмом». Который, по умолчанию, настроен отрицать все новое и прогрессивное. Данная идея, можно сказать, стала общепринятой – и одновременно, именно в ней мы можем увидеть одно из самых ярких проявлений проблемы, в свое время поставленных Яной Завацкой. А именно – неоднозначность пресловутых «исторических фактов» и недостаточность их для построения реалистичной модели социальных процессов. Ведь совершенно очевидно, что все указанные статьи действительно существовали (и существуют), они изданы в официальных изданиях и прошли все необходимые согласования. То есть – с точки зрения достоверности источников тут никаких сомнений быть не может: компания против кибернетики велась, и отрицать это было бы глупо. Только вот…
Только вот при всем этом разработке вычислительной техники указанная компания совершенно не мешала. Поэтому, скажем, создание первой советской вычислительной машины – МЭСМ – было начато еще в 1948 году и закончилось в 1950. А в 1952 году – том самом, в котором вышла статья в «Технике-молодежи» - было закончено создание еще более современной ЭВМ БЭСМ. Которая стала самой быстродействующей в Европе, а так же – одной из первых серийных компьютеров. (После усовершенствования начала выпускаться под названием БЭСМ-2. Причем, этот самый выпуск начался в тот самый год, когда вышел вышеуказанный «Краткий философский словарь» с критической статьей о кибернетике.) И да – указанная разработка ЭВМ велась в созданном еще в 1948 году Институте точной механики и вычислительной техники. Надо ли понимать, что подобные учреждения могли быть только следствием целенаправленной государственной политики, имеющей своей задачей создание особой отрасли, занимающейся вычислительными машинами.
* * *
Впрочем, если серьезно, то сама наука кибернетика занимается не только, да и не столько ЭВМ –а затрагивает более общие проблемы в плане управления и передачи информации. (Собственно, и само название ее происходит именно от греческого наименования задачи кораблевождения.) Так вот – в данной области говорить о «гонениях «на указанную область вообще смешно, поскольку, во-первых, подобными вещами в СССР занимались еще с довоенных времен. А, во-вторых, потому, что значительная часть стратегических значимых отраслей – например, ракетостроение или авиация – жизненно зависели от работ по теории управления. В условиях, когда шло напряженное противостояние держав, подобные «гонения» были просто невозможны: скажем, сложно представить, что баллистические ракеты не получили систем управления потому, что литераторы или философы нашли что-то «антисоветское» в какой-то зарубежной книжке.
В общем, можно сказать, что кибернетика и преследовалась, и непреследовалась одновременно – причем, и о том, и о другом существуют достоверные источники. Правда, при внимательном рассмотрении можно увидеть, что между предметами «гонений» и областью государственной поддержки существует довольно значимая разница – в том смысле, что кибернетика, как таковая, признавалась, как научно-техническая дисциплина, занимающаяся конкретной, и крайне нужной деятельностью. А критиковалась – как особый способ миропредставления, сводящийся, в конечном итоге, к банальному редукционизму. Причем, к довольно конкретному – и к середине ХХ века давно уже отвергнутому – представлению человека (и вообще, живого организма), как машины. Собственно, эта идея была подвергнута критике более, чем за сто лет до указанных событий (причем, в Европе): уже в середине 19 столетия стало понятно, что популярное представление организма, как механизма, недостаточно. Более того, к 1950 годам были опровергнуты и более изощренные попытки упростить понимание человека, свести его к простым моделям – что делалось, скажем, в бихевиоризме.
На данном фоне очередная попытка сделать это уже на основании совершенно логичной, работоспособной и конструктивной в других областях теории (управления) выглядела довольно странно. Так же странно, как странно (в ретроспективе) выглядели вышеупомянутые концепции составить описание человеческой «природы» на основании совершенно логичных, работоспособных и конструктивных классической механики или павловской модели нервной системы. (Отлично работавшей на животных.) Впрочем, л том, почему это было сделано – то есть, почему Винер и его последователи объявили сво» дисциплину «новым универсалом» - надо говорить отдельно. (Тут можно отметить только то, что связано это с неизбежным поиском «коммерческого потенциала», которым в конкурентном мире обязан заниматься любой, даже самый серьезный, ученый.) Тут же можно сказать только то, что советская философия прекрасно «отработала» данный момент – и указанная критика кибернетики оказалась вполне ожидаемой.
* * *
Впрочем, в СССР эта самая «наука в узком смысле» - то есть, книжка Винера с данным названием и прочие иностранные работы на подобную тему – была известна немногим. (Собственно, даже на Западе многие специалисты были не в восторге от нее – Винер не был хорошим популяризатором.) Но впоследствии ее перевели и издали – поскольку развитие систем управления привело к увеличенной необходимости в изданиях на подобную тему. (А людей, способных писать популярные вещи в данной отрасли, в СССР того времени почти не было.) То есть, как уже не раз говорилось, первичными оказались потребности производства: стали нужны специалисты-кибернетики в массовом количестве. Именно поэтому все «гонения» на кибернетику в «философском» смысле оказались сняты – причем, безо всяких политических решений. А просто потому, что кибернетика кибернетика стала пониматься просто как одна из технических дисциплин. (Безо всякой «универсалистской» трактовки.) «Слившись» с давно уже привычной теорией управления и теорией информации – то есть, инженерными дисциплинами безо всякого мессианского смысла.
Ну, а развитие вычислительной техники шло все возрастающими темпами – что дало надежду на то, что она сможет широко войти в жизнь советского общества и решить многие серьезные проблемы. (Прежде всего – нарастающий дефицит работников, связанный со взрывным ростом сложности производства.) Именно на этом фоне были созданы уже не раз помянутые «сверхпроекты», вроде ОГАС, должные сделать то, что, собственно, с самого начала планировалось сделать с экономикой – а именно, объединить ее в единую и прозрачную систему, которая могла бы целиком быть подчинена истинно социалистической цели: удовлетворению потребностей людей. Эта программа, в общем-то, была декларирована задолго до появления концепции ОГАС, и даже до появления ЭВМ, как таковых – но ранее основывалась на «человеческих элементах» (статистиках, управленцах), которых теперь страшно не хватало. Так что ничего общего с идеями западных мыслителей о «всемогущих компьютерах» - не важно, мессианских или апокалипсических - советское отношение к кибернетике не имело. (Даже в фантастике «сошедшие с ума роботы» интерпретировались, как сломавшиеся механизмы, а не как некая «высшая кара» человечеству.)
Но указанным планам массовой компьютеризации и информатизации сбыться не удалось. Причины этого, в общем-то, так же известны, и не к каким «гонениям» они не имеют отношение, и лежат в совершенно иных областях. Если честно, то реальной бедой ОГАС стало даже не пресловутое «сопротивление бюрократии», на котором так любят акцентировать внимание многие ее сторонники – а сложившееся после «либермановской реформы» положение, при котором осваивать новую технику предприятиям стало катастрофически невыгодно. Собственно, именно с этого момента компьютеризация страны стала тормозить. Ну, а окончательно добило ее знаменитое решение об использовании в качестве главной линии советских ЭВМ клона знаменитой IBM System/360. Принятое в конце 1969 года, оно не только крайне сильно ударило по отечественным разработкам в области вычислительной техники, но и, по сути, стало критическим ударом по отечественной разработке твердотельных цифровых ИС. (Которые оказались привязаны к американской архитектуре.) Именно после данного события – то есть, условно, после 1970 года – и стало возможным говорить о начале критического отставании СССР в плане производства и использования компьютеров.
* * *
То есть – реальной причиной проблем в данной области стала не «борьба с западной лженаукой», а, напротив, стремление как более широко интегрироваться в «цивилизованный мир». Впрочем, тут нет смысла подробно разбирать причины, которые привели к нему, единственное, что можно сказать – так это то, что главным, ИМХО, в данном решении была надежда на возможность закупки уже «официальной» вычислительной техники. Что, в свою очередь, привело к крутому облому в 1974 году – когда вместо ожидаемого снятия ограничений СССР получил пресловутую поправку Джексона-Вэника. Как говориться, нет такой «интеграции с Западом», которая не привела бы к катастрофе.
Впрочем, данный пример был приведен вовсе не для того, чтобы разбирать проблемы советской вычислительной техники – а в совершенно ином качестве: для иллюстрации проблем с пресловутыми «источниками» и использованием их в качестве инструмента для создания исторических моделей. В результате чего понимание течения тех или иных социальных процессов меняется не на противоположное даже – а оказывается вообще мало связанным с реальностью. (К примеру, так же, как нехватка в позднем СССР персональных компьютеров практически у всех оказывалась связанной с пресловутой статьей в «Кратком философском словаре» - т.е., в условном 1991 году большинство было уверено в том, советских персоналок нет потому, что в свое время «давили кибернетику». так же, как отсутствие продуктов во многом связано с деятельностью академика Лысенко.) И лишь сейчас этот морок рассеивается. Т.е., становится понятным, что между словарными – а так же практически любыми – статьями и реальным производством практически всегда нет жесткой связи. (И относится это, кстати, не только к «древности» - но и к окружающей жизни.) В то время, как реальные источники этого самого отставания – например, сложившееся после «либермановской реформы» тенденции к отказу от освоения новой техники – оказываются недооцененными. (Впрочем, самое главное: даже при рассмотрении данной «реформы» недооцениваются те ее элементы, которые и привели к указанной ситуации – но об этом надо говорить отдельно.)
Ну, а выводы из всего этого каждый может сделать сам. Разумеется, учитывая самое главное –то, что факторы, в реальности оказывающие влияние на развитие общества, совершенно не совпадают с факторами, считающимися таковыми в обыденной жизни.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →