Подобное «принятие выбора» принято именовать «легитимностью власти», и рассматривается оно, как одно из базовых основ «демократического государства». Однако указанные протесты показали, что никакого «принятия» в реальности не существует – по крайней мере, в текущем состоянии. И кажущееся «спокойствие» общества определяется совершенно иными механизмами – о которых, впрочем, будет сказано чуть ниже. Пока же стоит указать на тот факт, что по факту нынешних парижских событий вдруг выяснилось, что то же принятие «экологического налога» на топливо отвергается 80% французов! Это особенно забавно на фоне его формального «общечеловеческого смысла»: дескать, Земля наш общий дом и мы не хотим его порчи… Казалось бы, как выступать против такого – а нет, выступают. Более того, оказывается, что для большей части населения – а требования «желтых жилетов» поддерживают более 50% населения Франции – ничтожными являются такие «общечеловеческие ценности», как членство в Европейском Союзе или НАТО.
Ну, не желает средний француз нести пресловутое «бремя белых» и оберегать Благословенный Запад от «восточных варваров». Или, скажем, не желает признавать положение, при котором «высокотехнологичные корпорации» - вроде Эппла, Микрософта или Фейсбука – не платят во французский бюджет ни цента налогов. Казалось бы, надо радоваться, что указанные фирмы несут в мир свет современного информационного будущего – однако средний француз почему-то этого не желает. А вот к идее получать зарплату, на которую можно жить, не впадая в нищету или, например, достойную пенсию, наоборот, относится очень хорошо. Хотя каждому рукопожатому общечеловеку понятно, что данные действия только вредят миру, поскольку плодят маргиналов и лодырей, не желающих вкалывать ради указанного «высокотехнологического будущего» и торжества Благословенного Запада над варварскими восточными деспотиями.
Ну, и что самое главное – даже пресловутое господство указанных идей в СМИ оказывается тут практически бесполезно. Ведь сколько было вылито разного рода дерьма на головы выступающих со стороны официальной пропаганды! Впрочем, если честно, то даже без учета данного фактора понятно, что некие события, благодаря которым происходит слом привычного порядка вещей – вроде перекрытия улиц, драк с полицией, побития стекол и даже сожжения автомобилей – вряд ли могут быть названным «привлекательными». Нет, конечно, какая-то часть молодежи всегда найдет приятным для себя повод «побузить», но не половина населения страны же!
* * *
То есть, можно сказать, что налицо не просто «кризис легитимности» - но постановка под сомнение самого этого понятия. Поскольку оказывается, что большая часть избирателей вовсе не соглашается с тем, что надо «уважать мнение большинства» - то есть, поддерживать проводимый режимом Макрона неолиберальный курс, как фиговым листков прикрытый «общечеловеческими ценностями». Впрочем, как уже говорилось – и «большинства» то давно уже нет. Поскольку указанный Макрон был буквально «пропихнут» в президенты при наличии второго тура, выиграть который он смог только благодаря наличию на «противоположной» стороне ультраправой Ле Пен. Наверное, тут не надо говорить о том, насколько данное явление похоже на то, что, например, происходит в России. (Когда голосуют за «Единую Россию» потому, что «на другой стороне» находится Навальный с «агентами госдепа» или Зюганов, открыто продающий места в партии.)
То есть – оказывается, что современная «буржуазная демократия» не только не является «властью большинства». (Она ей никогда не являлась.) Но и не может рассматриваться, как «власть, угодная большинству» - т.е., власть, которая пускай занимается «своими делами» (а точнее, делами правящей кучки банкиров и промышленников), но, в целом, большинством признается. Нет, этот период остался в прошлом – и теперь может рассматриваться исключительно, как некий аналог «Золотого века». Нынешняя же власть давно уже не просто «залазит в карман» среднего гражданина – что еще было терпимо – а норовит вывернуть эти карманы целиком, не оставив там ничего. Причем, это происходит не только «на периферии» - скажем, в Африке или на постсоветском пространстве – а в самом, что ни на есть «благословенном Западе», в самом ядре нынешней мир-системы.
В подобном положении даже наличие мощной системы манипуляции общественным мнением оказывается не способной скрыть нарастающее противостояние между государством и его гражданами. Впрочем, реальное классовое разделение – а речь идет именно о нем, о том, что все жители страны начинают делиться на «высших», ради которых и происходит вся «работа власти» (вроде принятия указанных «экологических законов»), и «низших», которым никто нечего не должен, а они наоборот, всем должны – традиционно опирается не только, и не столько на указанную «манипуляцию». Поскольку существуют более действенные механизмы обеспечения (реальной) легитимности действующей социальной системы - которая с приведенным выше определением «легитимности» не имеет ничего общего.
И опирается данная система на две вещи: на государственные репрессии и разделенность «низших классов». Именно указанные механизмы, по сути, и обеспечивали функционирование классовых государств с глубокой древности и до недавнего времени. (До времени «Советской тени».) И, если честно, то были довольно эффективными, позволяя ничтожной кучке властителей повелевать миллионами рабов, крепостных крестьян или рабочих. Разумеется, ни о каком «согласии» - пресловутом «общественном договоре», который, якобы, заключается во время выборов – в подобном случае не могло быть и речи. Да и выборов-то в течение большей части человеческой истории не было – в лучшем случае, речь шла о их имитации, о подтверждении уже сделанных «наверху» решений. (Ну, а в худшем – наследственная власть, целиком и полностью соответствующая наследственной же собственности.) Однако это было и не нужно – так как любое несогласие одного конкретного человека или небольшой группы граждан легко подавлялось имеющейся репрессивной системой. (Чаще всего просто надсмотрщиком или управляющим с кнутом – даже армию или полицию не надо было привлекать.)
* * *
Разумеется, для более-менее массовых выступлений подобного механизма становилось недостаточно – однако как раз последние были крайне редкими из-за уже помянутого разделения общества. (Связанного с господствующей в нем конкуренцией – когда каждый воспринимает каждого, как претендента на свои «блага». Не важно даже, если эти «блага» представляют собой жалкий кусок земли или наличие тяжелой работы, за которую платят гроши.) И лишь с развитие классового сознания – ставшего возможным лишь после формирования индустриального пролетариата – это самое разделение начало преодолеваться. Вдруг оказалось, что «слабые мира сего», объединившись в единую силу – пролетарское движение – оказываются вполне сравнимыми по силе со всей имеющейся репрессивной машиной. Как там писал поэт: «А если в партию сгрУдились малые - сдайся, враг, замри и ляг! Партия - рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак.»
Именно эта особенность и привела к победе Великой Пролетарской Революции – и последующей за ней «советизации мира». Которая, в свою очередь, заставила правящие классы признать неработающими прежние механизмы обеспечения легитимности – и попытаться выработать новые. Основанные уже не на подавлении – а на попытке компромисса между разными классами. Собственно, именно последний вариант и может именоваться «буржуазной демократией» в современном понимании, основанной на приведенном выше определении «легитимности». Однако понятно, что никакой особой ценности для «хозяев мира» он не имел – и легко был бы отвергнут, если бы не указанная «миллионопалая рука». (Особенно усиленная советской мощью с ее тысячами танков и ядерных боеголовок.)
Впрочем, рассматривать все это надо отдельно. Тут же достаточно будет сказать только то, что в настоящее время по известным причинам данная система не работает – и не работает довольно давно. Поэтому никакой потребности в «компромиссе» и «общественном договоре» у правящих классов нет – и они легко отбрасывают то, что еще недавно казалось незыблемым основанием. (Вроде идеи об обеспечении минимального числа благ для большинства.) Ну, а народные массы, давно уже утерявшие способности к самоорганизации (т.е., к единству), оказываются неспособными противостоять данным процессам. Правда, как показывает практика, за десятилетия «советизированного мира» не только народные массы утратили свои «сверхспособности». Но и власть довольно «расслабилась» – в том смысле, что ослабила свой репрессивный механизм. Поэтому при начале столкновений она ведет себя довольно мягко – что позволяет ничтожным силам возмущающихся бунтовать какое-то время.
Но это, разумеется, только пока – поскольку с каждым годом «борьба с экстремизмом» становится все агрессивнее, а применяемые средства – все радикальнее. Так что не существует никаких барьеров против применения по отношению к «бунтовщикам» «настоящих репрессий». Разумеется, «под эгидой демократии и прав человека» - собственно, последнее существует даже сейчас. Но, разумеется, говорить обо всем этом надо уже отдельно… Тут же, завершая вышесказанное, можно только отметить тот факт, что отказ от господствующей еще недавно идеи «демократии, как общественного договора» - наблюдается сейчас во всех классовых государствах. Что показывает его – этого отказа – очевидную фундаментальность и очевидную ошибочность господствующих представлений.
