Впрочем, об этом будет сказано чуть ниже. Пока же стоит указать на самый главный вывод, следующий из всего этого – на то, что именно по указанной причине все попытки повторить «англосаксонский успех» той же Россией изначально были обречены. То есть – сколько бы тут не пытались копировать действия «властителей мира», пользы это не приносило. Точнее, наоборот – всегда несло, и продолжает нести до сих пор очевидный вред. (Это, кстати, относится вообще к любым попыткам «повторить» чей-то успех: никто еще не разбогател на основании книг «Как стать миллионером».) Тем не менее подобные попытки продолжаются до сих пор – несмотря на вышесказанное. В качестве примера можно привести ту же идею о «благости частной инициативы».
* * *
Наверное, не надо говорить о том, что именно она выступает в «англосаксонском мифе» - т.е., в мифе об «англосаксах» - одной из его основ. В том смысле, что считалось/считается, будто процветание указанных «народов» (т.е., Британии и США) основывается именно на том, что там делали ставку именно на «частников» и конкуренцию их между собой. (В отличие от «убогого совка» с его «централизованной системой» и даже пресловутой Российской Империей. Кстати, интересно: если взять знаменитый образ «России, которую мы потеряли», то нетрудно заметить, что и там практически везде идет речь именно о господстве «частника». В отличие от реальной ситуации в стране – но, разумеется, разбирать подобную особенность надо отдельно.) При этом, разумеется, полагалется, что данные «частники» не ограничены ничем – начиная с моральных норм и заканчивая государственными законами. (Как это сочетается с другой идеей данного «мифологического корпуса» - а именно, с концепцией «верховенства закона» - вопрос отдельный.)
Разумеется, можно сказать, что представление о том, будто множество движимых корыстными интересами лиц в конечном итоге дадут общее процветание, много древнее «англосаксонского мифа», и связано -как уже говорилось выше – не только с ним одним. (Да и вообще, подобная идея восходит то ли к Бэкону, то ли еще к кому-то из его эпохи.) Однако для жителей позднего СССР все эти «исторические тонкости» были не интересны – они основывались именно на образах США или Великобритании, имевшихся в позднесоветском общественном сознании. Когда, с одной стороны, рисовалась «красивая жизнь» англичан викторианской или иной «старинной» эпохи – со всеми этими чаепитиями и прочими ритуалами. С другой – яркая и динамичная картина современных США или Соединенных Штатов времен «Дикого Запада, с их богатством товаров, красивыми женщинами и миллионами долларов, достающихся некоторым счастливчикам. (После напряженного труда или свершения ряда подвигов, разумеется.)
Ну, а с третьей это, разумеется, крайне контрастировало с окружающей реальностью – с ее «дефицитом», очередями и серыми унылыми пятиэтажками. (И даже с «обобщенной российской» - которая бралась из классической литературы, что определяло ее очевидное «склонение» в сторону скуки и серости.) Поэтому позднесоветский человек был не просто уверен в превосходстве «общества частной инициативы» - но вообще, признавал это непреложной истиной. Разумеется, он был не идиот – и прекрасно понимал, что за данное превосходство придется платить. Например, тем, что при подобной системе неизбежно будут проигравшие – причем, их будет довольно много. (В конце концов, практически во всех исторических источниках «пиратское прошлое» той же Великобритании или уже не раз помянутое ограбление Индии нисколько не скрывалось. Равно, как не скрывалась нищета «британских низов» викторианского периода.)Но, во-первых, считалось, что это – временное явление, «период первоначального накопления капитала». А, во-вторых, все проблемы с нищими – это следствие еще недостаточного богатства, поскольку в богатом обществе все живут богато…
* * *
Как говориться, получилось двойное попадание «пальцем в небо». И по поводу «периода первоначального накопления», который, якобы, должен сам завершиться. (А с чего это? В смысле, что, разумеется, если есть некие конечные ресурсы, вроде «халявного» серебра в испанских колониях, золота и драгоценностей в Индии или государственных предприятий в России, то они, конечно, имеют ограниченный срок «раздербана». Но с чего это должно сделать капиталистов более «совестливыми» в последующие периоды – неизвестно.) И по поводу «богатого общества» - которое отождествлялось с обществом, состоящим почти целиком из богатых. Поскольку не существует никаких механизмов, способных последних заставить делиться своими благами с остальными. Точнее, существует – это классовая борьба – но последняя для позднесоветских имела настолько негативную коннотацию, что даже ссылка на нее была невозможна.
После всего этого было бы странным удивляться тому, что итогом позднесоветского времени стало время постсоветское, в котором «частной инициативе» была предоставлена практически полная свобода - и это привело к абсолютному обнищанию большинства людей одновременно с развалом производства и деградацией инфраструктуры. Как говориться, лучшего эксперимента, подтверждающего ошибочность изначальных представлений, поставить было невозможно. Однако удивительным образом даже подобный результат не привел к отказу от последних – а, напротив, породил целый ряд «заплаток» и «подпорок», должных удержать идею «благости частного» на плаву. Начиная с убогого либерального «народ не тот» - в смысле, не имеет той самой «протестантской этики» или еще каких-то качеств. И заканчивая не менее убогим «патриотическим» о том, что нынешние олигархи («хозяева жизни») «не той национальности». (А точнее, именно «той».) В любом случае, связка «благополучие частника – благополучие нации – благополучие всех» оставалась неизменной.
Остается она таковой и по сей день – когда количество доказательств ее ошибочности превысило все разумные пределы. В том смысле, что практически все попытки получить рост «частной инициативы» - в том числе, и за пределами олигархии – приводили к провалу. Одно «Сколково» с его «частной наукой» чего стоит. Причем, даже не в классическом плане «попилов-откатов», а в том смысле, что даже те «реальные инновации», которые создаются в «технополисе», как правило, или просто несущественны, или не выходят за пределы пиар-презентационного цикла. (Классический пример – недавно продемонстрированный образец сколковского «аэротакси», эпически рухнувшего в снег. И это при том, что создание беспилотников в РФ давно уже стало рутиной.) Впрочем, смешно было считать, что Сколково в данном случае уникально – поскольку точно такая же судьба постигла все созданные в стране «технополисы» и «технопарки». А до этого – пресловутые «свободные экономические зоны», с самого открытия превращавшиеся в места «отмывания бабла».
При этом – как не удивительно это прозвучит – реальная научная и техническая работа в стране существует. Однако она происходит не в указанных «новых кластерах новой экономики» - а в старых, ведущих свою историю с советских времен еще предприятиях и институтах. Причем, в значительной мере находящихся или в государственной собственности, или имеющие значительную долю последней. (В любом случае – живущих по старым советским представлениям.) То есть – тот факт, что Россия до сих пор еще может считаться научно-технической державой (пускай и в гораздо меньшей степени, нежели раньше), определяется именно государственной собственностью, государственной политикой и государственными средствами. (Да, о «рациональном использовании» их в подобном плане можно много говорить – но, в любом случае, они дают реальные результаты. Причем, очень часто не сводящиеся к экономическим – как это можно сказать про ту же «оборонку».) Более того – то же самое можно сказать практически про любое реально значимое дело в стране. (Вплоть до ЖКХ.) В том смысле, что если оно имеет государственную необходимость и государственное значение – то там идет хоть какое-то развитие. Ну, а если речь идет о «частной инициативе» - то за пределы распилов-откатов-презентаций мало кто выходит.
* * *
То есть – внедрение «англосаксонских моделей» в реальности всегда и везде ведет к неудачам. Впрочем, если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что то же самое относится и к самим … «англосаксам». Где большая часть «частников» занимаются практически тем же самым – в смысле откатами-распилами-презентациями. Другое дело, что в уникальных условиях существования вначале Великобритании, а затем – США, высокая эффективность «инновационного механизма» была просто не нужна. В том смысле, что, условно говоря, денег было столько, что можно было позволить себе господства указанного «инновационного мусора» - поскольку даже 1% реальных новаторов было достаточным для успешной работы системы. Поэтому не «общество частной инициативы» сделало данные социумы «богатыми и успешными». А наоборот – наличие изначально богатых и успешных социумов позволили им давать «зеленый свет» этой самой частной инициативе. И пресловутое превращение государства в «ночного сторожа» было вовсе не действиями, направленными на улучшение общественного устройства – пускай даже в классовом контексте. А всего лишь констатацией того факта, что это самое государство на самом деле лишь инструмент. И его размеры и мощь определяются исключительно исполняемыми им функциями.
Наверное, тут не надо говорить о том, что для России – то есть, для страны, изначально бедной, находящейся в плохих геоклиматических условиях и одновременно с этим имеющей крайнюю потребность в защите своих границ – подобный путь оказывался полностью закрытым. И любое проявление «частной инициативы» тут – будь то во времена Российской Империи или в современное время – реального повышения богатства социума не вызывало и не вызывает. Ну, и разумеется, как уже не раз было сказано, даже тогда, когда упомянутого «богатства» и удается достичь – не важно, для частных лиц или для государства – оно при классовом устройстве никогда не будет значить богатство всех проживающих тут граждан. Скорее наоборот – получение этого самого «общественного» или государственного богатства часто основывается на ужесточении эксплуатации масс. (Т.е., на ухудшении жизни большинства.) Впрочем, как уже говорилось, это так же универсальных закон классового устройства, работающий практически везде. (За исключением аномального состояния «советизированного мира».)
Поэтому, подводя итоги вышесказанного, можно сказать, что пресловутый приоритет частной инициативы, выглядевший в конце 1980 годов однозначной «прорывной технологией» - способной дать любой стране неоспоримое преимущество в плане развития и богатства – таковой на самом деле не являлся. И являться никогда и нигде не мог. Но практически то же самое можно сказать и про другие составляющие «англосаксонского мифа» - а точнее, того самого «мифологического корпуса деструктора», о котором говорилось в первой части. Однако обо всем этом будет сказано уже отдельно…
