Профессор Лопатников и клоуны

Профессор Лопатников продолжает – как это принято говорить в ЖЖ – жечь. В том смысле, что выстраивает на основании выбора украинским президентом господина Зеленского целый апокалиптический сценарий . Согласно которому данная акция становится ни много – ни мало, но путем, должным привести к падению России.

Разумеется, над этим можно просто посмеяться – в том смысле, что подобных прогнозов (в смысле, предсказаний гибели России) за последние четверть века было сделано столько, что они навязли в зубах уже лет десять назад. Но на самом деле, из данных экзерсисов можно извлечь нечто интересное. Не в том смысле, конечно, что избрание Зеленского действительно способно привести к событиям космического масштаба – а в том, что реакция пресловутого «профессора» показывает вполне определенные черты политического мышления представителей позднесоветского/постсоветского поколения. Причем, что забавно – представителей поколения, входящего, скорее, в «американский мир», нежели в российский.

Да, я не оговорился – именно в американский, несмотря на то, что пресловутый «профессор» считает себя «русским» и даже пытается смотреть российское телевиденье. (Как та мышь, что плакала и жрала кактус – в то время, как в самой России огромное количество людей телевизор вообще не смотрят.) Дело в том, что Лопатников, судя по всему, в отличие от большинства эмигрантов оказался прекрасно интегрированным в американское общество – и совершенно естественно принял все его установки. (Правда, до сих пор этого не понял – ну, так это никогда непонятно «изнутри».)

 Поэтому его взгляды на мир примерно соответствуют взглядам на мир американцев – а точнее сказать, достаточно специфичного слоя американского «образованного общества». Отсюда проистекает, например, восприятие Трампа, как «клоуна» - при том, что данный политический деятель крайне рационален. (Разумеется, не в плане пропагандистской идеи MAGA, а в том смысле, что основное направление трамповской политики состоит в противодействии Китаю. В том числе, и на Латиноамериканском континенте.) Или, скажем, уже помянутое отношение к «смеховой культуре» - как к чему-то разрушительному, причем, разрушительному фатально.

Собственно, в американской культуре есть даже особое понятие: коулрофобия (англ. «coulrophobia») – боязнь клоунов. Тут сразу вспоминается Стивен Кинг, однако, разумеется, только к Кингу эта самая боязнь не относится. Дело в том, что клоуны в США – в отличие от того же СССР или даже современной РФ – персонажи крайне распространенные, присутствующие не только в цирках, но и в огромном количестве совершенно непривычных для нас мест. (Макдональдс тому характерный пример. Впрочем, и цирковых трупп в Штатах на порядки больше, нежели было в СССР – ну, а уровень их квалификации гораздо ниже.) Все это и приводит к тому, что профессия клоуна – которая в нашей стране всегда имела однозначно положительную коннотацию – оказывается в числе одного из источников отрицательных эмоций.

Впрочем, и нам сейчас – по мере того, как количество «смешителей» за последние четверть века выросло в геометрической профессии – подобное отношение становится понятным. (О явлении «девальвации юмора» я уже неоднократно писал.) Однако при этом «у нас» все же можно понять, что основной проблемой тут является не «смеховая культура», как таковая – а ее коммерциализация. Отрицательная роль которой тут совершенно такая же, как во множестве иных областей – в том смысле, что ориентация на продажи в современном мире оказывается способной убить все, до чего имеет возможность дотянуться. Поэтому пресловутая «карнавализация» в российском общественном сознании не несет того фатального смысла, который она имеет у западной интеллигенции. (Забавно,  но главный «проповедник» борьбы с «карнавалом» в РФ – Сергей Кара-Мурза – может быть охарактеризован как раз как человек, включенный в западное «смысловое поле».)

Поэтому-то в России (да и вообще, в бывшем СССР, включая Украину) «избрание клоуна» вызывает различную реакцию – от предсказуемого злорадства до попыток разобраться, что же привело Зеленского к президентскому посту – но никак не страх и ужас. А созданная мировой мыслью последних десятилетий представление об «разрушительности смеховой культуры» (и не надо тут про Бахтина – Бахтин, по сути, говорил ровно противоположное) серьезно воспринимается только в том слое позднесоветской интеллигенции (см. Кара-Мурза), который в свое время с радостью принял все «современные западные идеи».

Разумеется, это не значит, что «тут» нет своих проблем – но, по крайней мере, превращать украинские выборы в «главное событие Вселенной» в России мало кому приходит в голову. Скорее наоборот: та реакция, которую «Украина» во всех смыслах слова вызывает и на Западе, и в указанном круге «российских интеллигентов образца 1989 года», для большей части россиян выглядит чрезмерно гипертрофированной. И это, ИМХО, оказывается вполне оправданно – в том смысле, что реальные процессы, происходящие на «геополитическом пространстве», определяются совершенно иными вещами…