Итак, как уже было сказано в прошлом посте , в течение веков господства «дешевого труда» практически все «сексуальное поведение» человека определялось одной задачей: обеспечить высокую рождаемость. (Производство дешевых работников.) Разумеется, оставались еще некие элементы прежней, доклассовой жизни – вроде отголосков прошлых оргиастических празднеств, характерных для общинной жизни – но они, как правило, были возможны только для ограниченного числа людей. (Для «неженатой молодежи», и в определенные моменты времени.) В большинстве же своем население было вовлечено в систему жесткой регламентации сексуальной жизни, необходимой для указанной выше задачи.И меняться данное положение стало только тогда, когда – под действием нарастающей классовой борьбы – начало меняться положение с оплатой труда. То есть, когда массам стало доставаться прибавочного продукта хоть на немного, но больше, нежели требуется для их физического выживания. Этот момент оказался ключевым практически для всего – в том числе, и для сферы «сексуального поведения». Дело в том, что в данной ситуации необходимость максимально возможной рождаемости стал отходить на второй план по сравнению с необходимостью воспитания потомства.
Да, именно так: еще в начале позапрошлого столетия 90% (если не 95%) всех детей не только не имели формального образования, но и получали минимум воспитательного воздействия вообще. Нет, конечно, им читали некоторую мораль – тем, кому повезло родиться в более-менее обеспеченной семье. (Если так можно сказать про этот мир.) Но даже это было только в лучшем случае. Чаще всего же весь «воспитательный процесс» ограничивался серией тумаков по любому поводу – и без оного – а так же, «профилактическими» порками. Ну да: «уши мальчика в его спине» - как было сказано еще на заре классового мира, но могло быть приложено к любому его периоду.
Впрочем, подробно погружаться в вопросы детского воспитания в данной теме нет смысла – об этом надо говорить отдельно. Тут же можно только заметить, что смена «модели воспроизводства работников» с концепции: как можно больше дешевых и «некачественных» носителей рабочей силы – на более «человечную» концепцию, согласно которой людей может быть и поменьше, но подготовлены они должны быть получше – очень сильно повлияло на «семейную жизнь». В том смысле, что это потребовало улучшения «климата в семье» - в том смысле, что взаимоотношения супругов могут существенно изменить подготовку (воспитание, обучение) ребенка.
Поэтому возникла необходимость в «подборе» сексуального партнера по совместимости – хотя бы на минимальном уровне. Ну да: чтобы муж не бегал за женой с оглоблей, и тем самым, не мешал учебе детей. (Какая в данном случае учеба – тут бы под лавку быстрее залезть!) То есть, иначе говоря, возникла необходимость в том, что сейчас принято именовать «любовью между супругами». Да, именно так: в течение веков никакой «любви» в семье не требовалось – понятие такое было, но оно означало исключительно подчинение неким религиозным канонам, не более того. Теперь же, с повышением цены труда, нормой стало именно хоть какое-то соответствие партнеров друг другу, вызывающее у них «симпатию». (Т.е., такое положение, при котором домашние вопросы можно решать без мордобоя.)
Впрочем, данная модель, вообще, оказалась выгодной в новых условиях. Поскольку любящий супруг/супруга, помимо улучшения «воспитательной ситуации» позволял и лучше восстанавливать психику после трудового дня. Что стало актуальным по мере усложнения труда. (Еще раз укажу на то, что повышение цены труда одновременно и повысило его производительность . Что, в свою очередь, означало рост сложности трудового процесса.) Кроме того, возросшая продолжительность «активной жизни» работников сделало более актуальным общее снижение инфернальности в семье. В том смысле, что раньше жена часто умирала от родов, а муж – от непосильной работы, и поэтому любые «несовпадения» можно было просто «перетерпеть».
Поэтому – совершенно неожиданно – одна из важнейших явлений в жизни человека, а именно формирование семьи, оказалось связано с тем чувством, которое принято именовать «любовью». (В то время, как с самого начала формирования семьи она имела исключительно имущественную основу.) Разумеется, эта самая «любовь» была и раньше – но раньше она считалась уделом маргиналов, противопоставляемая «нормальному имущественному интересу» «нормального человека». Это чувство было, скорее, виртуальным, книжным, «отрешенным» и от реальных социальных взаимоотношений, и … от секса, как такового. Ну да: в течение веков «влюбленные» скорее вздыхали друг по другу и писали письма. А как доходило до «более тесных взаимоотношений», то – см. поведение Онегина и Татьяны. (Реальные же сексуальные отношения строились по иному принципу.) Теперь же эти два явления буквальным образом «переплелись» друг с другом.
Тем не менее, только на этом дело не остановилось: повышение «цены труда» изменило и сам подход к возможности сексуальных отношений только в браке. В том смысле, что повышение доходов позволило «отложить» сам момент вступления в семейные отношения. (До этого – как уже писалось – без брака было выжить проблематично.) В совокупности с указанной выше необходимостью тратить время на обучение, а равно – с рассмотренной выше проблемой подбора супруга «по любви» - это привело к появлению значительного периода т.н. «свободных отношений».
Тут сразу же стоит сказать, что эти самые «отношения» следует отличать и от указанных в начале поста отголосков общинной «оргиастической культуры» - которые еще сохранялись в ряде классовых обществ в виде маргинальных проявлений. И от той «вольности», которую позволяли себе некоторые представители «правящих классов» в процессе демонстрации той самой «мужской силы», о которой говорилось в прошлом посте. Поскольку, во-первых, данное состояние было совершенно открытым. А, во-вторых, участвовать в них было позволено всем, а не только неким «избранным». (Вроде аристократа Казановы.) Подобное положение привело к вовлечению в данный процесс огромного количества людей. И, как следствие, к значительному усложнению моделей «межполовых взаимоотношений».
Еще раз: с древних времен и до начала прошлого столетия «сексуальное взаимодействие» людей было крайне простым. В том смысле, что центром его был законный брак, основанный на имущественной выгоде – котором жена подчинялась мужу, а последний старался «наделать» как можно больше детей. На периферии же лежали разного рода «проявления мужской силы» - от галантного «донжуанства» до банального изнасилования. (Последние случались очень часто, и трактовались именно в плане демонстрации превосходства.) Ну, и разумеется, была проституция, имеющая, ИМХО, ту же цель – а именно, продемонстрировать способность мужчины к «оплодотворению» максимального числа женщин. (Наверное, тут не надо говорить, что если бы речь шла исключительно о физиологии, то главным – если не единственным – проявлением «сексуальной жизни» стал бы онанизм.)
То есть, в течение веков главным фактором «взаимодействия полов» во всех формах – от брака до изнасилования – была именно власть, тесно связанная с собственностью. Теперь же ситуация изменилась – вместо власти на первый план начала выходить коммуникация, необходимость выстраивания взаимодействия с партнером. Неудивительно, что прежние модели поведения оказались тут неприменимыми. А брать новые оказалось негде – точнее, как уже было сказано, для этого была использована существовавшая до этого совокупность «романтических источников»: сказок, легенд, романов, пьес и т.д. Которая до этого была исключительно нишевой, и, ИМХО, создавалась отнюдь не для «применения в реальной жизни». Вся эта «книжная любовь», изрядно приправленная страданиями и даже смертями, в действительности несла значительную экзистенциальную начинку, поднимая «вечные» же вопросы бытия. И вовсе не предполагала, что «все это надо повторять». (Ну да: если все будут повторять путь тех же Ромео и Джульетты, то человечество просто вымрет.)
Поэтому практически весь ХХ век явил собой попытки выработать адекватные для «нового положения» модели «сексуального поведения». Этот момент является, собственно, ключевым для понимания «текущей сексуальности» - которая до сих пор не достигла «стационарного состояния». Что показывает уже не раз описанное изменение «господствующих моделей»: модель «идеальной семьи» 1930-1950 годов, с любящими супругами и «кукольными домами», модель «сексуальной революции» 1960-1970 годов, модель «яппи-гламура» (с «гостевыми браками» и свободным сексом) 1980-1990 годов, наконец, современное состояние с каким-то нечетным числом полов и отказом от «физического секса». (Заменяемого на «гендерную идентичность».) Все это не удивительно, поскольку – как уже не раз было сказано – полноценный переход к «миру дорогого труда» требует смены слишком большого числа социальных подсистем.
Более того – стоит учитывать, что на происходящие процессы накладывается и очевидная реакция, наступившая в 1980 годах, и приведшая к снижению цены труда. Что выражается не только в возвращении архаичных моделей, основанных на «власти и собственности» - скажем, в среде религиозных фундаменталистов. Но и в изменениях в самом «мейнстриме»: собственно, указанный мир «яппи и гламура» несет очевидные черты «прошлых систем». (Разумеется, сложно сказать, что случилось бы с сексуальным поведением, если бы реальные зарплаты продолжили бы расти. Особенно при учете того, что «сексуальная революция» выдохлась уже к началу 1970 годов.)
Впрочем, об этом – то есть, о том, что же ждет данную сферу бытия в будущем – надо будет говорить уже отдельно. Тут же, завершая данную тему, следует только отметить, что указанная выше прямая зависимость «сексуальной жизни» от производственных отношений – и почти полная ее независимость от «человеческой природы» - фактически совпадает с зависимостью всех остальных областей человеческого бытия. Но это известно уже более полутора столетий.
P.S. Кстати, интересно – но переход «сексуального поведения» от основанного на власти/собственности к основанному на «коммуникации», очень серьезно понизило роль проституции. Которая ранее была крайне распространена – чему не мешали не религиозные запреты, не очевидная опасность заражения тяжелыми болезнями – однако в ХХ веке начала постепенно сходить на нет. (Количество проституток по отношению к «платежеспособным клиентам» сейчас на порядко меньше, нежели в том же «благочестивом» XIX веке.) То есть, даже «официального» секса за деньги стало много меньше. А ведь стоит понимать, что раньше была огромная сфера «полупроституции», порой переходящей в банальное насилие – все эти «связи» со служанками, с деревенскими или рабочими «девками», которых то ли покупали, то ли принуждали практически все хозяева. (Считавшиеся «благочестивыми» - так как делали они это не открыто.)
Впрочем, не только с девками – то же высказывание «ром, содомия и плеть» про британский флот не на пустом месте появилось. На этом фоне все разговоры о «нравственности прошлого», противопоставляемой «нынешнему разврату», выглядят достаточно забавно.