Причем, первым слоем тут будет восприятие ее непосредственными участниками событий. Иначе говоря, то, что принято именовать «окопной правдой»: воспоминания рядовых, младших офицеров, т.н. «лейтенантская проза». Разумеется, тут не надо говорить о том, что это отображение имеет очень специфический характер, проистекающий из того, что жизнь этих самых «низовых участников» войны всегда крайне инфернальна. Еще раз: солдату на войне всегда и везде объективно плохо . Хотя бы потому, что его могут убить – собственно, одна из целей войны и состоит в уничтожении максимального количества живой силы противника. (Да даже получить ранение так же очень и очень неприятно.)
Именно поэтому «окопная правда» всегда наполнена Инферно. То есть, вспоминая войне, ее «низовые» участники, в любом случае, будут делать акцент на крови, смерти, боли и прочих страданиях. Разумеется, не всегда это происходит в прямой форме – очень часто эти явления «скрываются» из явного сознания, уходят в подсознательную форму – однако, в любом случае, это проявляется. Проявляется через концепцию отрицания всего, что связано с войной. Даже если речь идет о конструктивных вещах – скажем, о противостоянии вражеской деструкции. Именно поэтому реальные ветераны никогда и нигде не говорят о своих подвигах, даже если они и были. И если и упоминают войну – то исключительно в «опосредованных вещах», скажем, в плане «фронтового братства», каких-то веселых или нелепых случаях и т.д.
Отсюда не стоит удивляться тому, что непосредственные участники войны – солдаты и младшие офицеры – практически всегда «занижали» положение собственных войск, часто видя катастрофу там, где физически не было даже малейших ее признаков. Разумеется, речь идет тут о частных высказываниях: понятно, что если надо было говорить «официально», то обычно старались отделаться общими словами. (Поскольку понимали, что правда будет звучать антипатриотично.) Собственно, именно поэтому в СССР «пролетела» политика «встреч с ветеранами», как вариант патриотического воспитания: ветераны или просто не затрагивали военные темы, ограничиваясь рассказами о быте. (Или же, фактически, пересказывали «официоз» - что прекрасно чувствовалось слушателями.)
После этого нетрудно будет догадаться: откуда пошло представление о катастрофическом разгроме Красной Армии в первые дни войны. Поскольку картины того жуткого ужаса, который испытывали люди, попавшие на фронт, появились сразу же после того, как на это был снят «барьер». (То есть, когда стали публиковаться непосредственные воспоминания участников данного состояния – т.н. «лейтенантская проза».) И эта картина оказалась прекрасно принята обществом: а почему она должна была не принята, это же была чистейшая правда, что прекрасно чувствовалось? Однако понимания того, что это всего лишь «один из слоев», не отражающий всей реальности даже будучи полностью правдивой, тогда не было. И поэтому данный образ - «1941 года, как катастрофы» - породил последующие инфернальные волны – в виде моделей «некомпетентного руководства», «ошибок Сталина», «зловещего влияния репрессий» и т.д. Что так же стало общепринятым.
Но это был всего лишь один «слой». Поскольку были и иные источники. Например, разного рода мемуары и воспоминания военачальников – а так же создаваемая на их основании «официальная историография», показанная в фильмах-эпопеях и солидных исторических трудах. Этот слой давал несколько иной образ Великой Отечественной войны, нежели то, что создавали лейтенанты и рядовые. В том смысле, что страданий там было много меньше – а вот побед, успехов больше. И разумеется, стоящие за ним люди – в лице советских руководителей – считали, что данный момент сможет компенсировать тот образ Инферно, что господствовал в «первом слое».
Но этого не произошло. И потому, что реальная потребность общества в историографических материалах была еще довольно мала: для ее понимания просто не хватало людей, обладающих высоким уровнем абстрагирования. (Забавно: но первым поколением, которое оказалось готово работать с подобными материалами, оказалось поколение 1960-1970 годов рождения. Которое создало взрывной спрос на подобные вещи в 1990-2000 годах.) И потому, что даже в этой «трактовке истории» разгром 1941 года так же оставался. Правда, он был уже не катастрофой – как у «лейтенантов» - а тяжелым, но, в общем-то, переносимым испытанием. Во время которого армию сохранить удалось. (Ну, а иначе как объяснить наличие самих генералов и прочих высокопоставленных военных?) И конечно же, перейдя этот трудный этап войны, Красная Армия неизбежно должна была обрести способности к победам – что и наблюдалось в действительности.
Что же касается причин поражений, то их, как правило, в «генеральской прозе» приписывают трем факторам. Во-первых, это действия немцев, их высокая организованность, выучка и т.д. – вплоть до «тактического гения» немецкого командования. (Природа этого понятна: чем сильнее противник – тем почетнее его победить.) Во-вторых, это слабость Красной армии, плохая подготовка красноармейцев, проблемы с вооружениями, несогласованность действий «иных» участников руководства – в общем, «стандартные отмазки» любых исполнителей, валящих все на «плохой материал и смежников». Ну, и в-третьих – это, конечно же, Сталин (и, вообще, вышестоящее начальство, скажем, Ставка), который только и делал, что совершал ошибки. (Которые «низовые начальники» расхлебывали все время.)
Кстати, это один в один соответствует ситуации на противоположной стороне. В том смысле, что если советским военачальникам мешал Сталин, то немецким – Гитлер. Который был одним из трех основных противников победоносного Вермахта – вместе с «генералом Морозом» и «генералом Грязью». В том смысле, что если бы не эти трое – то доблестные немецкие полководцы закончили бы войну во Владивостоке. (Еще иногда вспоминают советских солдат, как обладающих высочайшей выносливостью и презрением к боли и опасности – но, разумеется, не умом и доблестью. Поскольку последнее доступно лишь истинным арийцам.)
Впрочем, в любом случае понятно, что и на данном уровне – каким бы аргументированными не были аргументы лиц, его составляющих – полную картину войны получить невозможно. В том смысле, что война – как уже говорилось – это не только боевых действия, передвижения войск, и даже не только логистика в узком смысле слова. (Снабжение армий, обеспечение их перемещения и т.д.) Но и то, что принято именовать «большой стратегией» - т.е. сама организация государства, типы и взаимоотношения его производственных систем, возможности мобилизации экономики и населения. А порой – и стратегия «сверхбольшая», включающая в себя решения, эффект от которых может наблюдаться только через несколько десятилетий после данного момента. (Но уж если сработают – то сработают так, что мало не покажется. Как это произошло с планом ГОЭЛРО.)
Так вот: в рамках этой «большой стратегии» - рассмотрения через которую и является «третьим слоем» в нашей схеме – в 1941 году даже летом не прослеживается никаких признаков неудач СССР. Скорее наоборот – это Третий Рейх с самого 22 июня 1941 года может рассматриваться, как движущийся к своей закономерной и гарантированной катастрофе. Которая – как известно – случилась через четыре года после этой даты, 9 мая 1945 года. Да, именно так: даже самое начало реализации плана «Барбаросса» показало, что темпы немецкого наступления оказываются слишком низкими. Намного более низкими, нежели те, что необходимы для его успешного исполнения. Кстати, примерно то же самое было в августе-сентябре 1914 года с «планом Шлиффена-Мольтке» - который закончился так же поражением Германии.
Но если в последнем примере причины замедления были для немцев «эндогенными» и связанными с банально низкой мобильностью немецких войск. (Шлиффен для решения стоящих перед ним задач просто «вывел на максимум» все параметры, поскольку иначе он никак не мог обеспечить успеха.) То в случае с «Барбароссой», разумеется, «виновны» были советские войска. Которые воевали «аномально хорошо» даже в условиях гарантированного перевеса противника в технике и живой силе, сконцентрированном на узком участке фронта. (Того самого блицкрига, который формально нео становим.) И даже пресловутые «фланговые контрудары» - которые проклинали за бессмысленность и лейтенанты, и генералы – в данном случае играли однозначно положительную роль. Поскольку они хотя чуть-чуть, но ослабляя хорошо запланированное и спроектированное продвижение немецкой военной машины.
А потому «вдруг» оказалось, что за пределами изначальных планов немцы превращаются из стального катка, подминающего под себя страну за страной, в «обычного», пускай и сильного противника. Который, тем более – как и все европейские армии – «не заточен» на длительную тотальную войну. (Хотя и декларирует обратное.) И банальная остановка наступления под Москвой в ноябре 1941 года означает для него начало конца. Кстати, реальные политики того времени – вроде Рузвельта или Черчилля – прекрасно «просекли» данный момент. (Хотя основная масса политдеятелей на Западе еще долго колебалась в плане определения того, кто выходит победителем из схватки.) И пускай до Сталинграда и Курска еще было далеко, а действия советских военных – еще небезупречны (реально превратить Красную Армию в «машину наступления» удалось только к 1943 году) – но в «глобальном плане» война была уже выиграна.
Впрочем, если идти еще дальше, то начало выигрыша в ней лежит еще в самом начале 1920 годов, в принятии уже указанного плана ГОЭЛРО и сделанной ставке на развитие передовой промышленности. Но так глубоко забираться нет смысла, поскольку, в любом случае понятно, что в «большом плане» СССР переиграл не только Германию, но и весь западный капиталистический мир. Завершив Победой 1945 года «второй этап» развития Революции. (Первый был завешен победой в Гражданской войне.) И это самое главное из всего, что мы должны знать в данном случае…
P.S. Но понятно, что «третий слой» мог быть воспринят только тогда, когда непосредственных участников войны уже не стало. В том смысле, что ни один человек не может рассматривать свою жизнь исключительно в рамках отвлеченных категорий – это прерогатива только его потомков. И поэтому не стоит винить людей 1960-1980 годов в том, что для них Великая Отечественная война воспринималась исключительно кошмаром, поражением, катастрофой – даже при наличии 9 мая 1945 года. Поскольку она и была для них практически всегда кошмаром и катастрофой – в отличие от общества в целом.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →