Например, в виде категорического отказа значительного числа людей от использования вакцин – причем, не только вакцин от коронавируса. Поскольку Covid-19 тут в данном случае только «вербализировал» явление, выведея его в область общественной дискуссии. А так, например, во время плановых прививок от гриппа порядка 40% родителей традиционно пишут «отказ». (Дескать, прививки от гриппа никогда не помогают.) Или, скажем, совершенно адекватные и очень умные люди периодически стараются «избежать» плановых прививок для своих детей в «детсадовском» возрасте. И лишь реальное давление со стороны государства – в виде отказов с приемом в детский сад или школу – позволял проводить подобные вещи. (Сам знаю много подобных случаев от самых различных людей.)
Впрочем, подобное критическое – а точнее, прямо отрицательное, лишь спрятанное «в критику» - отношение к науке и ее достижениям только прививками не исчерпывается. И даже «только медициной» - кстати, сейчас можно заметить, что пресловутые «антиваксеры» перешли от атаки на «чисто вакцины» к очернению врачей вообще, вплоть до «откапывания» фразы «убийцы в белых халатах» - тоже. Поскольку настороженное отношение россиян (пока рассматриваем лишь их) вызывает практически все области человеческой деятельности: начиная с генной инженерии и заканчивая атомными электростанциями. Впрочем, что там АЭС: даже банальные компьютеры и смартфоны – наличествующие сейчас в каждой семье – давно уже начали рассматриваться, как «порождение дьявола». Причем не только древними старушками – как это можно было бы предположить – но вполне адекватными и даже образованными людьми. (1950-1970 г.р.)
Но об этом всем будет сказано несколько позже. Пока же стоит обратиться к другому – к истокам данного явления, которое зародилось еще в позднесоветское время. (Как и все остальные деструктивные процессы в нашем обществе.) И, прежде всего, стоит отметить, что изначально этот самый антисциентизм выступал одним из основных элементов антисоветского миропредставления. Да, именно так: человек, ориентирующий свою жизнь на отрицании социализма, мог быть внешне ярым сциентистом – вплоть до работы в науке – и всячески декларировать свою «научность». Но в глубине его сознания уже существовал «великий отказ» от признания рациональности окружающего мира.
Тот самый отказ, который в конечном итоге привел советских/антисоветских людей к заряжанию воды перед телевизором, к различным «Белым братствам», к вере в то, что пресловутые «билеты МММ» способны приносить гарантированный высокий доход. Впрочем, были вещи и похуже: например, поклонение вчерашних советских людей идеям аль-Ваххаба или возникновение у них уверенности в том, что одна нация много лучше другой – и что «худшую нацию» лучше бы вырезать вообще. (На этом фоне ненависть к прививкам выглядит просто детской игрой.) Причем, не просто так, а потому, что иная нация – это «биологические вырожденцы». (Ну да, постсовесткие не первые в подобном плане – но сути это не меняет.)
Но откуда же это взялось? В смысле: почему человек, принимающий антисоветизм, неизменно должен был перейти на позиции отрицания науки? Ну, прежде всего, потому, что советская власть всегда была подчеркнуто сциентичной. В том смысле, что с самого своего начала и до концам своего существования она, во-первых, ставила главной задачей внедрение в жизнь самых современных достижений прогресса – начиная от трактора и заканчивая персональными компьютерами. А во-вторых, занималась постоянным просвещением граждан относительно этих научных и технических достижений – противопоставляемых архаике традиционной жизни.
Разумеется, подобная особенность советского бытия была прекрасно осмыслена и на «явном» - вербализованном – уровне мышления. И на уровне «неявном», связанном с общественным сознанием. И поэтому ожидать чего-то иного в случае отрицания социализма было бы смешно. Но даже это не самое интересное в данном случае. Самое интересное тут – то, что указанное отрицание науки, этот самый антисциентизм в действительности выглядел достаточно рациональным в позднесоветское время. Рациональным в том смысле, что человек, объявляющий явно или предполагающий неявно отказ от всех достижений современности, на начальный момент этого процесса не терял практически ничего.
И, скажем, борцы против АЭС или против ГЭС – да, были и такие в конце 1980 годов– продолжали получать электричество в свои розетки. А борцы против «химии в сельском хозяйстве» могли так же покупать в магазине различные продукты. А сторонники «народной медицины» (натуропатии) или гомеопатии могли не бояться сдохнуть от пневмонии, потому, что их лечили даже против желания. Ну, и т.д., и т.п. Однако при этом они вполне могли пользоваться создаваемым образом «необычных людей», который в конце советского времени ценился очень высоко. Показывая, что, дескать, они не такие, как быдло: лечатся йогой и травками, желают жить в гармонии с природой и вообще, практически достигли просветления.
Правда, после гибели страны – когда возникли разнообразные явно деструктивные последствия этого, вроде перерезания горла в южных республиках или потери работы в России – для некоторых мест и социальных слоев подобная однозначность нарушилась. Но, во-первых, не для всех: даже в 1990 было немало людей, которые желали показать свою «инаковость» и получали от этого преимущества (Причем, некоторые – вроде многочисленных гур бурно расцветших в это время эзотерических сект - имели реально высокие доходы.) А вот ученые в указанный период, наоборот, жили очень бедно – что прекрасно демонстрировало: что же реально имеет ценность. А, во-вторых, дело уже было сделано – антисциентизм прочно «закрепился» в мышлении бывших советских людей. (В особенности тех, для кого разрушение жизни не стало катастрофическим.)
Поэтому торжественное шествие «антинауки» в это время продолжилось с еще большей силой, нежели раньше. Более того: входящие в 1990-2000 годы в жизнь поколения 1960-1970 г.р. – «наше» поколение «Х» - рассматривали антисциентизм, как чуть ли не единственно «работающую» систему. (В особенности в сфере общественных наук – где «официальный либерализм» был полностью дискредитирован, а марксизм, разумеется, отторгался из-за особенностей господствующей идеологии. Результатом чего стал необычайный расцвет конспирологии самых различных «оттенков» - от фашисткой до «просоветской».) И лишь в следующем десятилетии наметились слабые признаки смены ситуации.
В том смысле, что начали говорить о «лженауке», о возвращении к рациональности и т.д. Но, опять-таки, говорить начали лишь отдельные личности – которые заметили истончение и эрозию той самой, созданной в советское время «системы жизнедеятельности». Все остальные до самого недавнего времени продолжали оставаться в, фактически, том же мире, что и обитатели какого-нибудь 1989 года. Просто потому, что устойчивость созданных в советское время «больших систем» - тех самых, что обеспечивают саму возможность проживания современного человека – оказалась очень и очень высокой. И, фактически, нынешняя «ковидная эпидемия» стала первым «большим событием» в истории постсоветского мира, который показал, что эта самая устойчивость не бесконечна. (Проще сказать, впервые мы не смогли «вытянуть на советских остатках».)
Впрочем понятно, пресловутая «антипрививочность», а так же связанный с ней проигрыш в борьбе с эпидемией – это всего лишь отдельный эпизод, показывающий контуры будущего. В рамках которого отрицание науки становится не возможность показать свою «особенность» - а возможностью максимально быстро покинуть этот мир. Но говорить об этом надо уже отдельно. Равно как надо отдельно говорить о том, что в среде современной молодежи намечается тренд на разворот от привычных (антисоветских) представлений в сторону чего-то иного. Поскольку это уже отдельная большая тема…
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →