anlazz

К предыдущему посту .

Итак, в чем же состоит основная проблема искусства в современном понимании? А состоит она в том, что данная область человеческой деятельности продолжает воспроизводить стратегии, которые давно уже перестали быть актуальными. И главнейшая из них – это представление о редкости самих «творцов», о пресловутом таланте, который дается свыше и не может быть сформирован «земными средствами». Наверное, не надо говорить: откуда взялась подобная идея. Впрочем, можно очень кратко указать, что происходит она от «общеклассовой» концепции о неравноценности людей, согласно которой одни представители человеческого рода имеют изначальные преимущества, позволяющие им быть царями и прочими хозяевами. Понятно, что уровень «избранности» тут был разный – поэты ценились значительно «дешевле» царей – но смысл от этого не меняется. Поскольку «творцов», по любому, должно было быть мало – и значит, каждый из них имел неоспоримо высокое значение.

Разумеется, в действительности  подобное ограничение было связано исключительно с социальным устройством. В том смысле, что количество мест царей и аристократов – равно как мест поэтов и художников – в обществе было всегда ограниченным. (Как уже говорилось в прошлом посте, люди искусства веками жили в качестве «приживал» при хозяевах, и понятное дело, слишком большого количества их быть не могло.) Правда, до определенного времени это «уравновешивалось» недоступностью образования: понятно, что неграмотный человек стать литератором не сможет. Равно как не сможет стать художником тот, кого не научили рисовать.

Однако к концу позапрошлого столетия это ограничение начало исчезать. В том смысле, что уже не раз рассмотренное развитие массового образования привело не только к формированию массового слоя технических специалистов и работников бюрократических аппаратов. Но и к появлению возможности для массового художественного творчества. Разумеется, до определенного момента – пока мощность этого самого образованного слоя была невелика – данный факт еще удавалось вписывать в указанное выше «стандартное представление». (Об избранности, таланте и т.д.) Поскольку большая часть обучающихся занимались по «конкретным программам», специализируясь на конкретных профессиях. (Понятно, что количество специализаций на то же «искусство» было ограниченным.)

Но бурное развитие образовательной системы – случившееся после Революции 1917 года – создало условия, при которых «спектр» получаемых навыков резко вырос. Причем, это касалось не только «формальной» образовательной программы со школами-вузами, но и программы «неформальной», связанной с личным обучением (чтением, самостоятельными занятиями и т.д.) Более того, в СССР была создана мощная система дополнительного образования – те же художественные и музыкальные школы – в которых миллионам людей давали начальные навыки того же рисования (живописи) или игры на музыкальных инструментах.

Это состояние привело к тому, что количество людей, способных к художественному творчеству, выросло не на порядок даже – а на порядки. Однако представление о «месте», которое занимают в обществе творцы, осталось прежним. Более того, как уже говорилось, в нашей стране было создано сознательное «торможение» массового творения через систему «творческих союзов», которые только и могли «поставлять» культурный продукт «в массы». ( Collapse )

В прошлом посте  было сказано, что основная проблема советских писателей заключалась в том, что существовать они могли исключительно в некоем «виртуальном пространстве». Созданном советским государством, и должным эмулировать «дореволюционное состояние» литературы. То есть, состояние, при котором писатели жили очень хорошо и в материальном, и в «моральном» плане. Т.е., получали высокие – относительно иных доходов –гонорары и при этом считались «властителями дум», могущими относительно свободно выражать свои мысли. (По сравнению с представителями иных профессий.)

Тут, разумеется, не надо говорить о том, с чем это было связано – а равно и о том, к чему это привело в конечном итоге. Поскольку обо всем этом было сказано в прошлом посте. (Тут единственно на что стоит указать – так это на то, что из данной попытки не вышло ничего хорошего.) А лучше стоит обратить внимание на то, что – в определенной мере – указанное положение касается не только литературы, затрагивая и все остальные виды искусства. В том смысле, что при внимательном рассмотрении нетрудно увидеть, что реальным основанием для самого существования «художественного творчества» изначально выступал тот высокий уровень социального неравенства, что был в «классическом» классовом обществе.

О данном моменте, кстати, в данном блоге так же неоднократно писалось. Равно как писалось и о том, что именно наличие возможности «содержать» художников, скульпторов, писателей, поэтов, музыкантов и т.п. представителей «творческих профессий» являлось одним из положительных моментов классового общества. Точнее сказать, это относилось, вообще, ко всем профессиям умственного труда, включая мыслителей и летописцев. В том смысле, что вплоть до 16-17 веков «материальной» пользы от деятелей подобного рода не было: выращивали хлеб, строили дома, спускали на воду корабли, ковали мечи – ну и т.д., и т.п. – люди исключительно на основании «прошлых традиций» и собственного опыта. «Представители умственного труда» же - в том числе и «люди искусства» - просто тешили самолюбие владык, которые могли позволить «кинуть» им немного отнятого у производителей прибавочного продукта.

То есть, на «коротких дистанциях» «умники» были не нужны. Однако на «дистанциях» длинных и сверхдлинных они оказывались очень ценными. И потому, что позволяли менять общественное сознания в ответ на внешние вызовы. (Общество доклассовое к подобной деятельности неспособно.) И потому, что – в конечном итоге – через бесчисленное количество лет и поколений, через множество угасших и возникших «цивилизация» сумели довести это самое общественное сознание до одного из самых важнейших порогов в истории человечества. А именно: до появления массового образования и науки.

Причем, стоит понимать, что до этого момента разделение на «ученых» и «поэтов» было достаточно условным: любой умеющий хоть как-то работать с абстрактными знаниями человек занимался и тем, и другим. Поэтому свой вклад в создание указанной «сверхтехнологии» искусство внесло так же, как и «натурфилософия». В том смысле, что оно так же позволяло разрабатывать методы моделирования реальности – точнее, «предметоды», но и это было лучше, нежели совсем ничего. (Кстати, забавно прозвучит: но, например, в плане разработки новых конструкций в течение веков были действенными именно «эстетические критерии». В том смысле, что все эти «золотые сечения» и прочие пропорции в реальности были «протосопроматом», позволяя работать в условиях, когда нормальный сопромат отсутствует.)

Впрочем, об этом будет сказано несколько позднее. Нам же в данном случае стоит вернуться в начало, и указать еще раз, что искусство зародилось и развивалось исключительно в условиях «классового мире», характеризующегося высоким уровнем имущественного и социального неравенства. А значит: все выработанные не за века даже – за тысячелетия – нормы и правила, тактики и стратегии в данной области, все «художественные приемы», по существу своему, являются приемами, характерными именно для подобного общества. И да, разумеется, речь идет исключительно о системных, статистических особенноях: отдельный творец мог быть гол и бос( Collapse )

Прочитал висящий в топе пост  известной «топ-блогерки-искусствоведки», посвященный «Черному квадрату» Малевича. И внезапно понял: в чем смысле этого произведения, и почему оно действительно может быть признано гениальным. Нет, в указанном посте особых разъяснений не было: все разговоры о том, что «Квадрат» есть «…идеальная мандала. Он работает, перенастраивая сознание, подсаженное на потребление сюжетной живописи, красивенько сделанного искусства — на искусство идей» и что «…перед этой супрематической мандалой следует сидеть, созерцать, медитировать. Очищать разум…» - не объясняют ровно ничего. (А точнее – содержат тонкую иронию человека, реально понимающего суть явления, но по понятным причинам не могущего ее говорить.)

Но об этом будет сказано чуть ниже. Пока же можно отметить, что все эти отсылки к «медитациям» и «мандалам» прекрасно показывают связанность данной картины с известным феноменом «поп-буддизма». В смысле – с псевдовосточными практиками «медитации» и «приобщения к астралу», которые широко распространились по миру где-то со времен написания «Черного квадрата». Ну да: всевозможные «пробуждения сознания» и способы овладения «тайными энергиями» давно уже стали нормой для современного человека, пройдя через несколько пиков популярности в мире и тесно встроившись в общественное сознание. И теперь мало кто не знает о том, что все проблемы можно решить, только «найдя себе хорошего учителя».

Что – в свою очередь – тесно переплетается с не менее популярным феноменом «поп-психологии». Который, фактически, про то же самое – но только не с восточным, а с западным колоритом. (Проще сказать, что там, где у «поп-буддистов» Будда, у «поп-психологов» - Фрейд.) Тем более, что решают они, по сути, одну и ту же задачу. А именно: вопрос овладения успешностью. Да, именно так: всевозможные «запросы», которые приводят клиентов-пациентов в руки в «восточных учителей» и «западных специалистов», на самом деле сводятся именно к этому. (Хотя и маскируются под самые различные вещи – начиная с вопросов удовлетворенности миром и заканчивая проблемами поиска половых партнеров.)

Впрочем, обо всем этом будет сказано несколько позднее, а тут – возвращаясь к поставленной теме – стоит сказать о «Черном квадрате» и прочем абстрактном искусстве. Которое – как написано выше – имеет значительное сходство со указанной «медитационно-психологической попсой». Состоящее в том, что «просто так», непосвященному человеку, профану оно кажется недостижимым, но некое «профессиональное сообщество» всегда готово раскрыть те глубинные смыслы, которые в нем заключены. Иначе говоря, знаменитую картину Малевича невозможно смотреть «неподготовленным глазом», для ее понимания нужен особый «гуру», хорошо оплачиваемый специалист.

То есть, проще говоря, человек должен отдать деньги – пусть не прямо, а опосредованно, через систему налогооблажения – для того, чтобы ему раскрыли суть сказанного автором произведения. Поскольку без этого оно будет выглядеть, как «чистая фигня» - так же, как и разнообразные психологические-оккультные практики. (Которые раскрываются только в присутствии и при воздействии «посвященных».) Вследствие чего возникает «эффект поддержки»: «профессиональное сообщество» всячески возвеличивает подобные вещи и трактует их как однозначно ценное – поскольку получает с данной ситуации однозначные блага. При этом те вещи, которые «читаются» сами по себе, разумеется, игнорируются.

Конечно, тут сразу стоит сказать, что никакого «заговора искусствоведов в данном случае нет – равно, как нет «заговора психологов» в поп-психологии. ( Collapse )

Итак, т.н. «классическая литература» - как было сказано в прошлом посте , а так же говорилось неоднократно до этого – являет собой описание довольно специфического типа человеческого существования. А именно: жизни т.н. элитариев, представителей правящих классов. Которая отличается от жизни всех остальных людей кардинально, поскольку «властители» существовали в условиях отсутствия труда в привычном понимании. (Им надо было только указать цель, а остальное делали их подданные.) И даже «менее значительные» аристократы и богачи, по большому счету, мало уделяли внимания обеспечению своего существования. (Определенные задачи управления своей собственностью они выполняли, но особых сил это у них не отнимало.)

Разумеется, по мере развития «демократии» в обществе – т.е., по мере того, как эксплуатируемые классы вырывали своей борьбой с хозяевами себе хоть какие-то права для хоть каких-то категорий – возникла потребность и в «иной литературе». (И шире – в ином искусстве.) То есть, в произведениях, посвященных не только жизни полубогов и героев, королей и баронов а так же сопровождающих их «прекрасных дам», но и т.н. «обычных людей». Под которыми подразумевались представители Третьего сословия, выбившиеся в «обслугу» правящего класса – чиновники, «лица свободных профессий», представители искусства и т.д. Именно эта необходимость породила «великую реалистическую литературу» XIX-нач. ХХ столетия. (Куда входит и та часть «русской классики», написанной после условного 1870 года.)

Однако эта самая (разночинская – если пользоваться термином, принятым для отечественной истории) литература – несмотря на частую декларацию своей «народности» - вырваться за пределы сложившегося «канона» не смогла. В том смысле, что – показывая в своих произведениях людей, не относящихся к «сословию полубогов» - авторы все равно сводили их жизнь к «полубожественному» существованию. Т.е., к действиях, характерным для очевидных паразитов, грызущихся друг с другом за право драть с народа три шкуры. Разумеется, тут «труба была пониже и дым пожиже» - в том смысле, что те же чеховские интеллигенты показаны живущими много скромнее, нежели пушкинский высший свет – но суть от этого не изменилась. В том смысле, что основные сюжеты и способы их реализации так и остались в рамках наработанных за тысячелетия приемов.

То же самое постигло и еще более радикальную попытку «вырваться за предел» и построить новое искусство, которая была предпринята в нашей стране в 1920 годах. Напомню, что тогда понимание того, чем является «классика» было уже очевидным, и поэтому было решено противопоставить ей настоящее «пролетарское искусство». Правда, о том, чем это «пролетарское искусство» или «пролетарская культура» («пролеткульт») должны быть, представлений практически не было. Однако это никого не остановило: 1920 годы были десятилетием упорных поисков новых форм и направлений. Проявлялось это не только в литературе: например, активные эксперименты шли в театре, в живописи, скульптуре, архитектуре. Собственно, весь раннесоветский авангард «работал» именно на эту задачу – и, казалось, что данная цель вполне достижима.

Однако на практике большая часть «пролеткультовских стараний» осталась бесплодной, или, вообще, породила нечто непотребное. (Как это случилось с «новым театром», который начал вызывать то ли смех, то ли отвращение еще в тех же 1920 годах.) Относительный успех был только лишь в архитектуре – где заложенная концепция «утилитаризма» (конструктивизм) смогла открыть движение к действительно рациональному домостроению. Да и то, актуальным это стало лишь с 1950 годов. Что же касается литературы, то там попытки заменить «классику» уперлись, прежде всего, в то, что создавать качественные тексты в 1920 могли лишь представители … прежних образованных сословий. Думаю, не надо говорить: почему? (Если кто не понимает – то потому, что у всех остальных образовательный уровень был достаточно низок.) В результате получилось что-то вроде дореволюционных творений «a la russe» - т.е., попыток людей, живущих между Петербургом и Парижем писать на тему «русского народа». Только теперь писали на тему «народа пролетарского» или «крестьянского». («Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился».)( Collapse )

В топе прочитал  пост  о том, как наши граждане (обозначенные, почему-то, как "обитатели рунета") не понимают и не ценят искусство. В смысле - желают получать от него совершенно не те качества, которые так ценны самим художникам, искусствоведам и прочим обитателям соответствующих тусовок. А те, которые... ну, в общем, традиционно принято именовать "мещанскими". Автор поста - "историк искусства" выразила из в следующей последовательности: 


1) Хорошая картина обязательна должна быть "реалистичной", "вот прямо как в жизни", "похожей".
2) «Хорошая» картина -- это та, которую можно унести домой и повесить у себя дома на стене.
3)Хорошая картина должна быть понятной, без сложностей, не вызывать негативных эмоций, тяжелых раздумий.


То есть, "обитателю рунета" нравятся картины, которые не требуют от него особых затрат на понимание. (Удивительно, почему не использовано слово "мещанин", которое просто просится сюда? ) Это самое желание для профессионального искусствоведа - коим является автор поста - выглядит странно. Точнее даже сказать, враждебно, потому что... Впрочем, об этом будет сказано чуть ниже. Пока же стоит сказать, что основным аргументом, приводимым им в пользу "искусства непонятного" является то, что "... картина, которая создает эмоции, гораздо лучше той, которая просто фиксирует реальность."

На этом фоне сразу же возникает вопрос: ну, а что тогда вам не нравиться в резкой реакции на подобное "эмоциональное творчество". В том смысле, что тот огромный негатив, что оно вызывает - это, безусловно эмоция. А значит - авторы картин добились своей цели. Собственно, значительная часть художников - включая пресловутого Малевича - писали свои работы именно в расчете на эпатаж, на скандал. (И прямо об этом заявляли.) На этом фоне как раз  возмущение подобной реакцией есть очень большая странность.

Впрочем, если подходить без ерничества, то причина данного возмущения следующая: искусство - включая живопись - это, как уже не раз говорилось, ни что иное, как кодировка того состояния, которое находится в голове у творца для передачи другим людям через узкие информационные каналы. Иначе говоря, художник, поэт, писатель, композитор стремиться породить в сознании иных личностей те чувства и мысли, которые он сам испытывает.

Понятно, что подобное действо требует особого метода сжатия - коими и выступают художественные приемы. Зритель (слушатель, читатель) в свою очередь, должен эту самую информацию "разжать", расшифровать.( Collapse )

Итак, как было сказано в прошлом посте , неудача с создание новой, «пролетарской» культуры в раннем СССР было прямо связана с низким уровнем производительных сил. В том смысле, что последние требовали значительного числа низкообразованной рабочей силы, которая по определению не могла породить собственный «культурный корпус». Поэтому у советского правительства было, по сути, две альтернативы: или оставить все, как есть – в смысле, сохранить малокультурье основного населения, для которого вершиной музыки была игра в кабаке на балалайке, а вершиной живописи – пресловутый лубок с Козьмой Крючковым. Или же взять – и попытаться адаптировать имеющийся «дворянский культурный корпус» под нужды простого населения.

Разумеется, был выбран второй путь: Наташа Ростова – пуская даже слабо понимаемая народом – однозначно лучше матерных частушек. Однако, как уже не раз говорилось, данный путь оказался паллиативом – в том смысле, что «спрятанная» в данном корпусе элитарность неизбежно принесла свои плоды, причем совершенно неприятные. На этом фоне неизбежно возникает вопрос: а могло ли быть что-то иное? В смысле: можно ли вообще пройти между Сциллой бескультурья – к которому, в общем-то, можно отнести и современную коммерческую «культуру» - и Харибдой элитаризации культурного процесса, превращения «деятелей культуры» во всезнающих и ни перед кем не отвечающих «жрецов»? (Пожирающих при этом общественные ресурсы при минимальной отдаче.)

Ответ на этот вопрос довольно непрост. В том смысле, что фактором, который определял базовые свойства «классической» - она же дворянская или господская – культуры выступало кардинальное различие в уровне жизни разных категорий людей. (Даже в том случае, когда авторами художественных произведений выступают «не дворяне».) Ну да: в том же позапрошлом веке какой-нибудь виконт мог получать содержание в тысячу фунтов в год – и считать себя нищим. (Да и окружающие считали его бедняком – по сравнению с другими, более успешными, виконтами.) Притом, что рабочие в то же самое время получали зарплату в 10 фунтов, а домашняя прислуга могла довольствоваться и 5 фунтами в год. (Речь идет об Англии, в других странах разница была еще больше.) Неудивительно, что при этом творческий процесс мог происходить только среди представителей правящих классов или ради представителей правящих классов, которые могли позволять платить от 10 шиллингов за книгу или билет в театр. (Разумеется, могло быть и больше.)

Поэтому элитарность произведений искусства была обязательной – даже если там и изображались представители низших классов. А главное – количество «творцов» в обществе было крайне ограниченным, т.к. обычный человек вряд ли мог надеяться на вхождение в их узкий круг. Поскольку даже «нормальное» образование получить было довольно сложно. (Нет, конечно, история знает примеры «самородков», пришедших в культуру с самого низа, но сути это не меняет.) Поэтому в досоциалистическом обществе возникнуть что-то иное просто не могло.

Однако с появлением широкого круга образованных работников – что, собственно, и произошло в СССР после завершения процесса индустриализации – ситуация изменилась( Collapse )

В продолжение темы  «Рок против социализма».

Для того, чтобы разобраться в том, что же «не так» с концепцией «рок против социализма», прежде всего, надо понять, что сравнением данного жанра с той же классической музыкой – а так же классической поэзией – очень сильно некорректно. Настолько некорректно, что превращает все дальнейшее исследование в рамках подобного сравнения в чистую профанацию. Дело в том, что классическая музыка изначально – искусство «господское». Да, именно так – несмотря на все «народные корни» стать тем, чем классика, в конечном итоге стала, она смогла только потому, что сущесвовала на пожертования господствующих классов. (И светских, и церковных.)

Именно данный фактор, по существу, и стал определяющим в судьбе классической культуры – определив вектор ее развития в сторону максимального усложнения композиций и максимальной «отточки» ее исполнения. Иначе говоря – «классика» с самого начала рассматривалась в контексте получения наиболее качественного «конечного продукта» при минимальном принятии во внимание затрат. (Разумеется, это не значило, что отдельные композиторы и музыканты не пытались искать иной подход – но сути указанный момент не меняет.) Именно так и была, скажем, создана та великая безо всяких кавычек «классическая музыка», которая до сих пор считается эталоном вкуса и таланта. Причем, совершенно справедливо считается.

Однако при этом необходимо понимать, что одновременно с этой высокой культурой в мире существовала и другая культура. Низкая. Народная – если так можно сказать, поскольку основными ее потребителями были народные массы, лишенные указанной выше возможности тратить огромные деньги и время на достижение идеального звучания. Кстати, сразу надо сказать, что практически все, что мы привыкли подразумевать под «народными произведениями», в действительности является… Впрочем, об этом будет чуть ниже. Тут же стоит только указать на то, что пресловутый Клим Чугункин, описанный у Булгакова в «Собачьем сердце» - с его двумя судимостями и хроническим алкоголизмом – был не сильным преувеличением портрета того же «народного музыканта». Ну, или можно взять не менее пресловутых цыган, которые в кабаках развлекали «публику» своим пением, а после этого занимались мелким воровством и жульничеством.

В любом случае именно это «культурное наследие» – вместе с лубком, застольными песнями, ярмарочными балаганами и драками «стенка на стенку» - и было наиболее доступным основной массе людей. «Высокая» же культура – со всей своей отточенностью форм и высочайшим качеством исполнения – охватывала лишь представителей правящих классов. Впрочем, до определенного времени подобная ситуация всех устраивала. В том смысле, что «низшие» вполне удовлетворялись «низкой культурой», не испытывая никакой потребности в ее «повышении». Дело в том, что – как уже говорилось – основная роль искусства (которое, собственно, и подразумевается тут под «культурой») -состоит в экстериоризации скрытых процессов общественного сознания. А для лиц, занимающихся исключительно исполнением чужих прихотей – коими всегда являлись «низшие классы» - подобной потребности быть просто не могло. Зачем холопам думать о том, что им надо, если всегда найдется барин, который заставит их следовать исключительно своей воле?

И так продолжалось до тех пор, пока – благодаря Революции 1917 года – указанная «народная масса» не обрела определенную субъектность( Collapse )
О главной проблеме современной культуры

В прошлом посте было рассмотрено положение современной литературы, находящейся в последние годы в тяжелейшем кризисе. И показано, что причиной этого кризиса стало нарастание конкуренции в данной области, в свою очередь связанное с увеличением количества «доступных» авторов. Впрочем, надо сказать точнее: увеличение числа «пишущих субъектов» только способствовало наиболее полному раскрытию господствующей в отрасли экономической модели – сиречь, рыночного капитализма. (На самом деле, конечно, весь капитализм рыночный – но так будет точнее.)

Другое дело, что до определенного времени имеющийся «дефицит авторов» не позволял данной системе заработать в полную силу – так же, как в доиндустриальное время недостаток опытных мастеров не давал сделать то же самое в промышленном производстве. (Т.е., превратить рабочего в «приложение» к машине, полностью отчуждить его труд.) Поэтому литература – несмотря на ее полное включение в систему современного капитализма – до самых последних времен демонстрировала явные черты «ремесленничества». В том числе, и положительные – включая стремление к производству избыточно качественной продукции. Избыточно – в том смысле, что это самое качество, по существу, было ненужно для обеспечения продаж, однако «мастер» продолжал тратить силы на это из-за «профессионального интереса».
Разумеется, это не значило, что не было «ремесленников», выпускающих продукт по принципу «и так сойдет» - и, кстати, имевших успех на основании данной тактики. Однако они оставляли хоть какую-то – причем, совсем не маленькую –возможность для альтернатив. Сегодняшнее же положение не оставляет ее совсем. Поэтому даже те, кого сейчас считают «мэтрами» - т.е., писатели, получившие в «прошлую эпоху» известность, и, вследствие этого, имеющие «личный бренд» - вынуждены подчиняться указанному диктату производственной необходимости.

Ну, и самое главное – указанное положение можно смело относить на все искусство. Начиная с живописи и заканчивая кинематографом. Хотя, конечно, можно сказать, что в последнем с самого начала уровень отчуждения был довольно высоким по сравнению с иным видами «искусства» - в том смысле, что коммерческая необходимость часто перевешивала все свободы творца. (Точнее, творцов – поскольку съемка кино являет собой коллективный процесс.) Однако даже в этой области до опредленного времени была хоть какая-то возможность для авторов влиять на исходный продукт. В последние же 10-15 лет она практически исчезла, сменившись на исключительно коммерческие соображения. (Отсюда и засилье сиквело-приквелов и прочих сеттингов – поскольку именно это является оптимальной стратегией для получения прибыли.)

В общем, можно сказать, что уровень свободы "творения" у современных «творцов» приблизился к нулю – и никакими методами изменить это невозможно.( Collapse )

Итак, как было сказано в предыдущих постах (1 , 2), основное значение т.н. «культурных ценностей» в классовом обществе определяется возможностью их использования в качестве «демонстрации могущества». Сиречь «понтов». Собственно, именно поэтому главным качеством, которое определяет их значимость для общества, выступает редкость, уникальность, недоступность для большинства. В том смысле, что чем более уникальна какая-нибудь вещь, тем она ценнее. Именно поэтому ценятся «картины старых мастеров – хотя 99,999% «ценителей» вряд ли способны сказать: чем же они так восхищаются? Впрочем, речь идет именно о «культурных ценностях», а не только о живописи или даже, не только об искусстве. Скажем, старинный автомобиль, античная ваза или исторический дом вызывает примерно такую же реакцию – хотя на момент их создания это могли быть самые обыкновенные, заурядные предметы.

Означает ли это, что за пределами «кидания понтов» подобные вещи не имеет никакого значение? Разумеется, нет. Поскольку если бы дело обстояло так, то вряд ли можно было вообще говорить об их производстве: ведь «несотворенным» понтоваться невозможно. Да и только что созданным тоже. Поэтому – конечно же, как и значительная часть иных результатов человеческого труда – «культурные ценности» в большинстве своем выполняют и «потребительские функции». В смысле – в доме можно жить, на автомобиле (пока он окончательно не перешел в категорию «ретро») ездить, а картину использовать, как иллюстрацию чего либо. Собственно, до изобретения фотографии именно последняя задача обычно ставилась перед живописцами – которые считались обычными ремесленниками, стоящими чуть выше сапожников и портных. (В Средние века они даже входили в ремесленные цеха.) Разумеется, существовали и «модные авторы» - художники, скульпторы, архитекторы – которые уже на момент начала своей работы рассматривались, как «производители понтов», одноко подавляющее число представителей данный профессий выполняли вполне утилитарную роль.

Однако понятно, что, говоря о значении «культурных ценностей» - а точнее, о их «универсальном», очищенном от влияния «понтов», значении – мы имеем в виду не только, и не столько эту скромную утилитарность. («У этой картины большая польза – она дырку на обоях закрывает») В том смысле, что рассматривая, например, живописные полотна в галерее, мы желаем увидеть увидеть в них не только исчезнувшие черты чьей-то давно почившей в бозе пра-пра-пра-пра-бабушки или расположение деревьев в давно уже вырубленной роще, а нечто иное. То, что, собственно, и заставляет творцов творить даже тогда, когда «заказчика» для их работ даже не предвидится. (Вспомните ситуацию с Ван Гогом.) То есть, некую «третью ценность» - помимо уже помянутых «ценности редкости» и «ценности утилитарного использования».( Collapse )

Итак, в прошлом посте была показана важнейшая особенность архитектуры в ее историческом – в том числе, и современном – значении. Которая состоит в том, что основной целью существования данной отрасли выступает «демонстрации могущества», в обыденном языке именующаяся «понтами». Именно так: издавна для архитектора главным было построить «красивый дом» - в смысле, выделяющийся на фоне остальных домов так, чтобы убедить покупателя приобрести его в первую очередь. (Ну, или убедить квартиросъемщиков снять тут квартиру – если речь идет о доходном доме.) При этом выполнение остальных функций жилища является вторичным – и выполняется дополнительно создаваемыми системами. (Скажем, ранее для этого существовала прислуга, сейчас –различные «общественные службы», транспорт и т.д.) Причем, что самое интересное – данное правило существует с глубокой древности – архитектурные стили могут меняться, но приоритет «понтов» - никогда.

Разумеется, речь идет именно об «архитектуре» - т.е., о ситуации, когда человек имеет возможность (финансовую) думать о выборе типа жилища, а не о том, что ему надо где-то укрываться от дождя. Поэтому избы бедняков и хижины в данную категорию не подходят – но уже богатый крестьянин попадает под влияние описанного выше приоритета.

Это положение поразительно напоминает положение с «женской красотой», о которой недавно писалось  . В том смысле, что в указанной области так же действует то же самое правило: «красивая женщина» - это женщина «дорогая», то есть, та, на содержание которой требуется достаточное количество средств. Причем, так же не важно, как «в абсолютном смысле» выглядит этот самый «идеал»: худая ли женщина или полная, имеет ли светлую кожу или покрыто бронзовым загаром, затянута ли она в корсет или имеет выраженные кубики на животе. Важно одно – иметь подобный внешний вид должно быть «недоступно для всех». Поэтому как только та или иная «красота» оказывается доступной для большинства, она сразу же перестает считаться «идеальной». (Как, например, происходит сейчас с «увеличением груди».)

С домами, кстати дело обстоит точно так же – заказчики готовы платить даже за конструктивизм или функционализм при условии, что он выглядит необычно и цепляет взгляд. (Правда, ни к какой функциональности данный «функционализм» отношения не имеет.) Но лишь до тех пор, пока это выглядит «ново и необычно». В общем, понты, понты и еще раз понты! То есть, навязчивая демонстрация своего высокого места в жизни. Ну, или мнимо высокого – недаром многие разоряющиеся, но еще сохраняющие прежнее значение в жизни «света» господа часто строили слишком дорогостоящие дворцы и виллы. Так же, как пытались содержать слишком «дорогостоящих женщин».
Поскольку все просто: в мире всеобщей конкуренции «активная демонстрация статуса» есть жизненная необходимость. В том смысле, что она позволяет избежать лишних «телодвижений» со стороны менее значимых субъектов. (Так же, как демонстрация новейшего оружия, в принципе, способна отпугнуть агрессора.)

Поэтому-то на указанную задачу никогда не жалели и не жалеют средств, отказывая себе в более рациональных вещах. Разумеется, это касается не только домов и женщин. По тем же «принципам» происходит «естественный отбор» любых иных «культурных объектов» - от автомобилей до произведений искусства.( Collapse )