anlazz

В Древнем Китае было такое понятие: «Мандат Неба». Смысл его (понятия) состоял в том, что власть (император) легитимна до тех пор, пока своими добродетелями заслуживает благословение Высших Сил. Когда же последнее исчезает – т.е., когда безнравственность властителей превышает какой-то предел – то указанный «мандат» перестает действовать. Что выражается в резком росте природных катаклизмов и прочих неприятных явлений. И, следовательно, подчиняться подобной власти становится незачем – скорее наоборот, ее следует менять в максимально сжатые сроки.

Впрочем, тут сразу следует сказать, что нечто подобное существовало практически у всех народов. В том смысле, что правитель, во время правления которого начинает происходить что-то не совсем «приятное» с вещами, вроде бы, от его действий независящими, тем не менее, часто оказывается лишенным легитимность. Для нас наиболее известный пример подобного – несчастный Годунов, который стал в нашем общественном сознании символом «несчастливого правителя». (Пускай и исключительно благодаря «Нашему Всему»  - сиречь Александру Сергеевичу Пушкину с соответствующей трагедией.) Сейчас даже принято считать, что «Царь Борис»  не смог стать родоначальником новой династии исключительно благодаря извержению вулкана по имени  Уайнапутина – который привел к Великому голоду 1601-1603 годов. (А если бы ни это – то не было бы ни Смутного Времени, ни войны с поляками, ни других бед первой половины XVII века.)

Тем не менее, подобное представление – кстати, характерное для нашего времени – согласно которому история страны или даже всей человеческой цивилизации зависит от подобных случайных факторов (вроде Уайнапутина), вряд ли можно назвать однозначно очевидным. Поскольку оно не учитывает того, что социум, как правило, имеет очень мощную систему компенсации внешних проблем. «Здоровый социум», разумеется. А вот не здоровый, понятное дело, не имеет.  Поэтому то же похолодание 1601-1603 годов, став одним из оснований Русской Смуты, тем не менее,  не привело к подобным проблемам в иных государствах. Да и сама Россия –попав примерно через полтора столетия после этого  вступив в период подобного похолодания (в 1740 году), так же смогла остаться достаточно стабильной.  Поэтому «сваливать» все проблемы Смуты на несчастный вулкан, не рассматривая при этом происходящие внутри русского общества процессы – выражением которых и стало появления царя Бориса на троне – было бы странным.

Хотя, разумеется, трагичности борисовского правления это не отменяет. Но зато отменяет загадочность и мистичность «Мандата Неба» - т.е., «неожиданно» падающих на некоторых «несчастливых» правителей «небесных кар». (После которых последние оказываются свергнутыми со своих тронов и, чаще всего, лишенными не только власти, но и жизни.) Дело в том, что подобное положение – т.е., крушение династии, а часто, и государства – может означать только одно: то, что правящие классы данной страны утеряли возможность для адекватной реакции на возникающие вызовы. Причем, стоит понимать, что речь идет вовсе не о «волевом» отказе от данной задачи – хотя и подобная ситуация порой случается. Нет, чаще всего «центральная власть», теряя «Мандат Неба», еще пытается задействовать некие механизмы компенсации – как тот же царь Борис.

Но либо эти механизмы  не желают «задействоваться». Либо их действие оказывается совершенно иным, нежели то, что необходимо. Причина данного парадокса проста: любые «социальные механизмы» состоят из людей.( Collapse )

Часть 2. Спорт

Наверное, для нашего современника нет ничего более естественного, нежели связь спорта со здоровьем. Ну, разумеется, с определенными «поправками» - скажем, в последнее время стало понятным, что т.н. «спорт высоких достижений» выступает скорее неким шоу, в котором участники зарабатывают деньги. (А здоровье тут выступает далеко вторичным.) Но, в целом, уверенность в том, что занятия спортом есть очевидное благо, и что им – в идеальном случае – должен заниматься каждый, выглядит практически прописной истиной. Понятно, что этой истине следуют далеко не все, а главное – не для всех есть возможность ей следовать. Но сути это не меняет, поскольку понятие о благе спорта выглядит безусловной и подтверждаемой огромным количеством научных работ.

Но так было далеко не всегда. А точнее, практически никогда так не было. В том смысле, что спорт, конечно же, существовал в том или ином виде, начиная с ярмарочных крестьянских состязаний  и заканчивая рыцарскими турнирами. (Можно еще греческие Олимпиады вспомнить.) Однако связь его со здоровьем была очень и очень условной, поскольку любые спортивные состязания мыслились или как некие ритуальные действа – коими они и были изначально. Или же как разновидность развлечений, то самое шоу, которым – как было сказано выше –сейчас считают «спорт высших достижений». (Как говориться, возвращаемся к истокам.)

Источник же здоровья? Ну, это, простите, не сюда. Поскольку – как это не забавно прозвучит – но идея сохранять здоровье путем совершения физических упражнений вплоть до 20 годов ХХ века выглядела очевидной глупостью. Ну, в самом деле, как это возможно: тратить силы и жить лучше? Вон мужланы пашут изо дня в день, и мрут как мухи. Нет уж – здоровье это калорийное питание и умеренность в нагрузках. И да – желательно поменьше бывать на «свежем воздухе». Поскольку тот же самый «источник» - т.е., ситуация с «простолюдинами» - показывала, что указанный показатель играет скорее отрицательное, нежели положительное значение. Причина была проста: т.н. «свежий воздух» - т.е., благоприятная для жизни нетронутая природа – в течение практически всей человеческой истории была доступна только в обширных имениях, отделенных от хозяйственных (сельских или промышленных) районов лесными массивами. В последних же, а так же на их границе «среда обитания» имела крайне убогий вид.

В том смысле, что человеческая деятельность – а точнее, человеческая деятельность, направленная на увеличение могущества элитариев – очень быстро наполняла места проживания людей серьезными опасностями. Да, именно так:  в полном противоречии с т.н. «основной задачей экономики», состоящей в создания искусственной среды обитания человека, классовые общества занимались, в основном, повышением могущества элиты. За счет всего остального. Поэтому если древние развитые общинные социумы – вроде Чатал-Гуюка – могли тысячами лет проживать в одном и том же месте, то социумы классовые, а тем более, капиталистические (как самые совершенные из классовых) очень быстро превращали в клоаку все свое окружение. Поэтому человеческие города столетиями были заполнены зловонием – не ушедшим с завершением Средневековья (канализация стала нормой только во второй половине ХХ века), антисанитарией, болезнями, развитой преступностью и тому подобными вещами. «Бегать для здоровья в парке» в данном мире было бредовой мыслью.( Collapse )

Итак – как было сказано в прошлом посте – одним из механизмов, сделавших возможным современного существования цивилизации стало развертывание т.н. «массовой санитарии». То есть – комплекса мер, позволивших значительно (на несколько порядков) увеличить уровень санитарной грамотности населения и одновременно – уменьшить количество антисанитарных проявлений в обыденной жизни. Что, в свою очередь, способствовало уменьшению числа, а порой – и полному исчезновению множества опасных заболеваний. Начиная от дизентерии и заканчивая такими страшными вещами, как тиф, холера и даже чума. Наверное, тут не надо говорить: как же это отразилось на жизни людей. В том смысле, что это очень сильно снизило уровень смертности, причем, в значительной мере, для «младших возрастов» (детей и подростков). Впрочем, и для взрослых жить стало гораздо более приятно – в конце концов, одно исчезновение расстройств пищеварения, бывших в недалеком прошлом суровой обыденностью, чего стоит.

Самое же интересное тут – то, что большая часть используемых в данном случае методов основывалась на давно уже известных достижениях науки. Нет, были разумеется, и новые. (Ну как новые – та же массовая вакцинация ведет свою родословную с оспопрививания, известного еще с XVIII столетия. Скажем, Екатерина Великая прививалась от оспы, а уже к концу позапрошлого века данная технология была относительно разработанной.) Тем не менее, основные достижения «санитарной революции» основывались на еще более «древних» приемах. Таких, как развертывание пропаганды личной гигиены или принуждение к гигиене общественной. (Вроде ужесточения требований к торговле продуктами питания или организации вывоза мусора за пределы городов.) Ну, и разумеется, не стоит забывать появление на повестке дня самого понятия «гигиены труда» - что еще в 1900 выглядела немыслимым. (В том смысле, что призывы к ней были – но практическая реализация была затруднена из-за позиции хозяев бизнеса.)

Да что там гигиена труда – банальная канализация, известная со времен Можеджо-Даро, стала достоянием развитых стран лишь во второй половине XIX. Впрочем, стоит сказать точнее: достижением наиболее крупных и развитых городов наиболее развитых стран. Так, в Лондоне выводить нечистоты за пределы города стали лишь после «Великой вони» 1858 года. До этого времени их просто сбрасывали в реку. Впрочем, там хотя бы сбрасывали, поскольку в подавляющем числе британских (и любых других) менее крупных городов наиболее «совершенной» формой городской санитарии были пресловутые выгребные ямы. Наиболее совершенной по той простой причине, что часто и подобных ям не было – и все «ненужное» просто выливалось на дороги и в канавы. С соответствующими результатами.

То же самое можно сказать и про водопровод – который стал обыденностью в Европе только с 1930, если не с 1950 годов. До того большая часть людей вынуждена была использовать воду из «открытых источников» - рек, озер, прудов. (Разумеется, не кипяченую. )На этом фоне активный рост потребления алкоголя в 17-19 веках выглядит, если честно, «гигиенической необходимостью». В том смысле, что пить пиво или вино тогда было на несколько порядков более разумным действием, нежели потреблять указанную выше жидкость сомнительного происхождения. И это при том, что разнообразные мыслители в данное время (XVII-XIX столетия) заявляли о «торжестве человеческого разума», и о том, что перед последним не существует никаких преград. И даже называли данное время "веком Разума".

Разумеется, это может показаться абсурдным. Однако если мы рассмотрим данную особенность через уже не раз помянутое разделение на «виртуальное и реальное», то она становится много понятнее. Напомню, что под «виртуальным» в данном случае подразумевается вовсе не то, что создается посредством компьютерной реальности – хотя последняя сюда иногда и входит. А нечто, имеющее очень высокое символическое значение, и используемое исключительно для «иерархических игр» - сиречь, для определения места в социальной иерархии. Сюда, например, входят т.н. «культовые сооружения» - храмы, усыпальницы; представители «гражданского культа» - разнообразные обелиски, памятники и триумфальные арки; наконец, дворцы и роскошные парковые комплексы.( Collapse )

Кстати, интересно - но нынешняя истерия с короновирусом позволила дать ответ на один давно уже волновавший вопрос. А именно: почему в СССР не слишком приветствовался выезд за рубеж? Разумеется, тема это довольно сложная и определяемая многими факторами - скажем,  развитых стран, ИМХО, основную роль играли экономические соображения. (Т.е., необходимость выделения значительного количества валюты, которой не хватало.) 

Но  вот для посещения государств менее богатых, судя по всему, вопросы обеспечения "эпидемиологической безопасности граждан" могли оказаться более важными. Например, можно вспомнить раскрученную в последние дни историю о том, как в 1960 году в СССР победили черную оспу . На самом деле, кстати, история крайне характерная для советского времени - в том смысле, что показывающая, как благодаря умению мобилизовать все ресурсы тогда удалось не только потерять всего 5 (!!!) человек, но и не допустить возникновения паники в стране.

Однако, отдавая дань умениям и самоотверженности советских медиков, а так же грамотно поставленной карантинной работе, стоит понимать, что данная история подняла крайне серьезную проблему. В том смысле, что она показала высокую уязвимость "очищенной" от опасных заболеваний страны от занесения "внешней заразы". Разумеется, можно было бы вернуть всеобщее оспопрививание  - однако понятно, что привиться от всех существующих болезней было невозможно.

Впрочем, по большому счету, именно указанный случай стал одним из оснований "всемирной вакцинации", проведенной именно по инициативе СССР, которая и уничтожила оспу в мире. То есть - если бы СССР не существовало, то, вполне возможно, никто из развитых стран даже не пошевелился бы, предоставив неразвитым самим решать свои проблемы. Да и вообще, тогда был заложен фундамент т.н. "международной медицинской помощи", которая до самого недавнего времени более-менее выполняла функции "гашения" опасных очагов заболеваемости.

Тем не менее, опасность того, что отправившись в какую-нибудь "жаркую страну", советский турист притащит оттуда какую-то экзотическую "болячку", в те же 1950 годы была вполне реальной. Кстати, тут даже вакцинация выезжающих могла не помочь - скажем, тот же художник Кокорехин из упомянутой истории умудрился припереть в Москву зараженный оспой ковер! ( Collapse )

Встретил показательный охранительский пост , посвященный будущему. Показательный в том смысле, что он прекрасно показывает особенности современного правого мышления, не способного к понимаю сложной динамики социальных систем. Например, в плане понимание того, чем же являетсяч это самое «будущее». Поскольку понятно, что данное слово может иметь множество совершенно различных значений. Например - будущее в «физическом смысле», лишиться которого, понятное дело, невозможно. Впрочем, и этот вопрос достаточно непростой: скажем, с т.з. классической механики все процессы обратимы по времени, а с т.з. термодинамики - нет. Но это, разумеется, уже совершенно иная тема – поскольку, в общем-то, никто не будет спорить с тем, что в «физическом плане» будущее по любому будет. Ну да – за 2020 придет 2021 год, галактики будут и дальше разбегаться, нестабильные изотопы – распадаться, а все живое двигаться от рождения к смерти.

Однако в данном посте речь идет о будущем в совершенно ином смысле. Как пишет сам его автор, он (пост) был написан в связи с увиденной фразой о том, что «у СССР было будущее, а у современного мира будущего нет». Понятно, что речь там шла вовсе не о том, что в современном мире удалось совершить фундаментальное открытие и замкнуть пространственно-временной континуум. Говорилось там совершенно о другом – в том, что у СССР, и у мира, пока в нем существовал СССР, существовало одно крайне важное свойство, которое не существует сейчас. И которое – как показывает приведенный пост – практически не может быть понято в рамках «правого дискурса». (При том, что автор данного материала – человек крайне умный и разносторонне развитый, но для «правого мышления» это не важно.) Речь идет о возможности развития нашей цивилизации.

Да, именно так – несмотря на то, что с 1991 года течение физического или, скажем, биологического времени не было ни отменено, ни обращено вспять – со временем социальным случилась именно такая метаморфоза. В том смысле, что человечество лишилось возможности двигаться вперед, к более совершенному состоянию, при котором его (человечества) возможности по изменению окружающего мира в нужном направлении будут большими, нежели сегодня. Как, например, происходило в прошлом столетии, которое стало временем решения большинства фундаментальных проблем (стоявших перед людьми с глубокой древности)– начиная с появления антибиотиков и заканчивая «зеленой революцией». (Не путать с «зеленой истерией» 2016-2019 годов.)

Подобные изменения, собственно, и составляют суть понятия «будущее» в социальном плане. (Слово «социальный» приводится тут в расширенном смысле – как понятие, связанное с понятием общества.) Так вот: именно подобное будущее и оказалось закрытым для человечества после гибели СССР. Поскольку возникшая после данного момента социально-экономическая система оказалась совершенно неприспособленной для подобных действий – в смысле, для создания и внедрения фундаментально новых технологий. (И научно-технических, и любых других.) Поэтому единственно доступным «путем развития» с 1991 года стал лишь путь «оттачивания и вылизывания» уже созданного. Путь освоения богатства, созданного во время «золотых десятилетий». (1950-1970 годы.)

О том, почему это случилось – т.е., почему стало невозможным создавать прорывные технологии (метатехнологии) – я уже писал неоднократно, поэтому повторяться тут не буду. Только кратко отмечу, что связано это с особенностью формирования инноваций в условиях, когда требуются рискованные, и негарантированные формальными процедурами, вложения. (Что, собственно, наблюдается в нашем мире после Второй Мировой войны.) Благодаря чему заниматься этим может только государство, да и то – существующее в достаточно специфических условиях. (О том, что в может быть в условиях «неспицифических», будет сказано чуть ниже.) Поэтому единственным – именно единственным – источником новаций в указанный период выступило пресловутое «противостояние двух сверхдержав». Фактически создавшее основу для всего современного производства – начиная с микроэлектроники и заканчивая биотехнологиями. Более того – именно это противостояние, по сути, привело к ликвидации угрозы голода («зеленая революция» 1950 годов), к развитию массового образования и здравоохранения, ну и т.д., и т.п.

Ну, и самое главное: это самое противостояние до самого своего конца оставалось в «холодной форме», не переходя ту грань, за которой его стимулирующее развитие могло резко поменяться на свою противоположность. (Как говорил Эйнштейн: после Третьей Мировой войны – т.е., той самой «горячей формы» - передовым оружием станут камни и палки.) Впрочем, как уже было сказано выше, тут рассматривать подробно данную тему нет смысла. Поэтому достаточно только указать на то, что тот самый мир, который «стимулировался» существованием СССР, имел достаточно возможностей для создания новых сущностей. (Овладения энергией атома, космические полеты, вычислительные машины, изменение генома и т.д.)

С его исчезновением же данная возможность закрылась( Collapse )

В прошлом посте была рассмотрена одна из интереснейших особенностей классового общества, состоящая в т.н. «виртуализации жизни» правящих классов. Т.е., в стремлении последнего к перенесению всей деятельности из сферы реального производства – которая, собственно, и создает возможность существования человека – в сферу иерархической борьбы. Которая, как уже говорилось, с течением времени начинает «вытягивать» все больше средств из реального мира – до тех пор, пока последний не лишается самой возможности к существованию.

Наверное, не надо говорить, что подобное прекрасно подходит как к описанию современного состояния – когда сложные биржевые спекуляции и таинственные «инвестиционные проекты» пожирают фантастические средства, а «обычное» производство давно уже находится в глубокой стагнации. (И это еще при учете того, что среди этого самого «обычного производства» присутствует огромная доля производства «статусных предметов» - вроде пресловутого «айфона» - кои так же могут рассматриваться, как «полувиртуальные.) Так и к «классическим» классовым обществам прошлого, причем – еще докапиталистического типа. В том смысле, что и там через определенное время устанавливается состояние, при коем правящая верхушка «окукливается» в своем узком «виртуальном» мирке. Где с удовольствием проводит время в непрерывных интригах и «соревнованиях» по демонстрации статуса, полностью «забивая» на реальную экономику.

То есть, при определенной точке зрения можно сказать, что между римским патрицием «периода упадка», французским аристократом XVIII века и современным «успешным стартапером» нет особой разницы. В том смысле, что официально эти субъекты считаются выполняющими важную общественную функцию – как минимум, управление социумом. Но реально ее не выполняют, предпочитая все свои силы и средства (щедро получаемые с общества) тратить на «виртуальную» борьбу друг с другом. (Не важно – выступает ли она в виде придворных интриг или сложных биржевых спекуляций.)

Тем не менее, одно серьезное различие в положении «прошлых» и современных «виртуальщиков» - сиречь, "элитариев" - все же есть. В том смысле, что – как так же говорилось в прошлом посте – общества прошлого, доведенные собственной элитой до «цугундера» - т.е., до развала всех общественных функций вследствие поглощения их «виртуалом» - все же оказывались убитыми не полностью. Поскольку базисная их часть – то самое традиционное крестьянское хозяйство – в какой-то мере сохраняется и в подобном состоянии. Ну да – постоянное увеличение податей/оброков на поддержание все разрастающейся «надстройки» может вести к разорению крестьянства, а неизбежное после падения государства нашествие варваров (внешних завоевателей) еще «добавляет» проблем в указанном смысле. Однако проходят годы, «варвары» или уходят прочь, или оседают на земле, смешиваясь с местным населением – и все восстанавливается вновь.

Поскольку сами технологии традиционного земледелия являются довольно простыми и крайне устойчивыми – что позволяет им переживать случившуюся катастрофу. Поэтому отказ «властителей» от полного выполнения своих функций по управлению – или, скажем, защите государства – оказывает на них пускай угнетающее, но не фатальное воздействие. Однако в индустриальный период ситуация существенно меняется: высокая степень разделения труда означает то, что производственная деятельность может быть возможной исключительно при согласовании множества «производственных агентов».( Collapse )

На самом деле сразу стоит сказать – говоря о «посткризисном состоянии», стоит понимать, что речь идет вовсе не о том, что будет завтра. Поскольку нынешний «шторм на фондовых рынках» - это, всего лишь, легкий бриз по сравнению с тем, что произойдет через некоторое время. Причем, не только в указанном месте. (Если брать исторические примеры – то это кризис 1921 по сравнению с Великой Депрессией. При понимании того, что данное сравнение крайне условно.) Тем не менее, уже сейчас стоит сказать о том, что же наступит после данного момента. В том смысле – чем же будет характеризоваться действительное прохождение человечества через некий барьер, после которого можно будет вести речь о более-менее устойчивом его состоянии.

Так вот: несмотря на крайнюю сложность понимания подобных процессов, уже сейчас можно указать, чем же «посткризис» будет отличаться от «предкризиса». Так вот, одним из главнейших его отличий от текущего бытия станет «возвращение» на первый план «физической экономики». В смысле – экономики, главной целью которой выступает реальное преобразование окружающего мира. На самом деле, кстати, именно подобная задача, собственно, и была главным делом для человека в течение, как минимум, нескольких десятков тысяч лет. Во время которых он из пресловутой «голой обезьяны» - могущей существовать только в узком диапазоне климатогеографических условий – превратился в настоящего «хозяина планеты». По крайней мере, в плане возможности выживания в самых различных условиях, начиная от пустынь и заканчивая полярными областями.

Поскольку реальной «экологической нишей», в которой существует человек, в данном случае начала выступать создаваемая его трудовой деятельностью искусственная среда. (Вернадский использовал для этого понятия слово «ноосфера», однако сейчас оно имеет слишком сильную оккультную ассоциацию. Поэтому оставим просто «искусственную среду».) Так было даже в период господства «присваивающей экономики», основанной на охоте и собирательстве. Так стало – а точнее, намного усилилось – при переходе к экономике производящей, сельскохозяйственной. При которой человек начал просто изменять имеющиеся ландшафты, превратившись не только в «биологическую», но и в «геологическую» силу. И, казалось бы, так происходит и сейчас – когда технологическая мощь давно уже позволила нам выживать даже там, где никакой жизни быть не может. (Скажем, в космосе.)

Тем не менее, стоит указать, что с переходом к классовому обществу данное положение значительно изменилось. В том смысле, что, конечно, указанное выше «главное отличие» разумного существа у человека осталось. Однако параллельно этому в указанный момент «зародилось» и нечто иное. А именно – то, что можно назвать «виртуальной деятельностью». Дело в том, что неизбежная при классовых отношениях иерархия вызвала – помимо необходимости выживать – и еще одну важную область человеческой деятельности. А именно – необходимость продвижения по иерархической лестнице, а точнее – просто нахождение на ней. (Поскольку на все места в иерархии – за исключение самых низших – всегда имеются претенденты.)

Более того: затраты на данный процесс очень быстро начали сравниваться с затратами на, собственно, выживание человечества, а затем – и превосходить их. Это проявилось, например, в создании крайне дорогостоящего и сложного военного снаряжения – кое со времен древних египтян и шумеров выступало главным «двигателем» развития технологий. Или в возведении величественных и крайне трудозатратных культовых и государственных сооружений – всех этих дворцов, храмов, пирамид, усыпальниц и прочих подобных вещей, абсолютно не нужных в плане добывания хлеба насущного.( Collapse )

Итак, что же такое эта самая пресловутая «прекрасная эпоха»? Думаю, после двух постов (1, 2) можно, наконец-то, дать ее определение. Итак, belle epoque представляет собой исторический период, в котором незначительное количество представителей рода человеческого – а именно, «хозяева мира» и связанная с ними «обслуга» - имеют максимальное число возможностей. В том числе, и за счет уменьшение возможностей всех остальных. А точнее – в значительной мере именно за указанный счет. Именно такое состояние было в начале ХХ столетий. И именно оно же, в значительной мере, установилось после гибели СССР.

Впрочем, если честно, то надо сказать, что, помимо эксплуатации большинства населения, «прекрасная эпоха» - в смысле, максимальный уровень «могущества избранных» - имеет и несколько других оснований. Например – развитие науки и техники. Разумеется, у «того», первого варианта указанной «эпохи» и у «этого», постсоветского, причины данного развития были различными. В том смысле, что в начале ХХ века речь шла о все еще остающейся прогрессивности капитализма, «одарившего» человечество множеством полезных открытий – от энергии пара до электричества. В начале же века XXI источником указанного процесса послужило действие «Советской тени» - сиречь, необходимость победы в «соревновании двух сверхдержав». (Т.е., прогрессивным в данном случае был не капитализм, а социализм.)

Тем не менее, в любом случае мы имеем дело с некоторым увеличением производительности труда, что, в свою очередь, придает «властителям» уверенность в том, что их положение окажется неизменным в течение множества лет. Ну да: железные дороги, электричество, телефон и телеграф – а так же множество иных достижений цивилизации, вроде пулемета Максима («У нас есть пулемёт «Максим», У них Максима нет.») – позволят им блокировать любые неприятности. Начиная с восстаний «черни», и заканчивая нехватки необходимых ресурсов. (И в том смысле, что последние можно будет привести из какой-нибудь Богом забытой дыры. И в том, что обитателей данной «дыры» можно будет легко «убедить» поделиться данным дефицитом.) Собственно, именно поэтому к началу ХХ столетия возобладала уверенность в том, что человечество, наконец-то, достигло своего «Золотого века». И ничего ему не помешает жить так вечно.

Ну да – тогда еще (в 1910 году) вышла известная книга «Великая Иллюзия» Ральфа Энжелла, доказывающая, что эпоха «Великих войн» закончилась, и что далее человечество будет существовать только в условиях незначительных столкновений «на периферии». По той простой причине, что любая «большая война» неизбежно приведет к серьезным экономическим потерям у «властителей» - что, разумеется, им не выгодно. Поэтому человечество ждет «вечный мир» - который, собственно, и наблюдается в Европе с завершения Франко-Прусской войны. Как понятно сейчас – это было гениальное попадание пальцем в небо, причем, сделанное на основании полностью верных предпосылок. (На самом деле Мировые войны действительно принесли на порядок больше потерь, нежели выгод для своих акторов.) Однако тогда подобные аргументы казались практически «непробиваемыми».

Поэтому человечество, а точнее, «лучшая» его часть – в смысле, та ничтожная часть населения, что, благодаря развитию разделения труда была избавлена от необходимости заниматься «физической» ее разновидностью – возомнила себя живущим в некоем «блаженном Эльдорадо». Т.е., в мире, где уничтожены все серьезные опасности для жизни. (Разумеется, в рамках господствующего тогда понимания, при котором смерть от дизентерии трагедией не являлась.) ( Collapse )

Прошлый пост я закончил фразой о том, что «ключом» к пониманию особенностей нашего положения выступает словосочетание «прекрасная эпоха». Которой можно назвать период 1990-2010 годов, и которое прямо отсылает к ситуации начала ХХ века. Коя, собственно, и получила исторически подобное название (belle epoque). И – что самое главное – позволяет примерно понять, что же происходило в недавнем прошлом и происходит сейчас. Однако для того, чтобы сделать это, следует ввести некоторое отступление и рассмотреть «ту самую» прекрасную эпоху. Что и будет сделано в данном посте.

Когда я писал пост, посвященный «Гостье из будущего», и еще раз перечитывал известный текст о «постъядерном мире Алисы Селезневой», то обратил внимание на следующей абзац:

Представьте себя в 1912-ом. Спокойный, комфортабельный мир... Смогли бы вы сообщить этим людям что близжайшие полвека их не ждет НИЧЕГО хорошего - лишь войны, кровь и смерть?»«

В свое время – когда указанный текст только появился в блогосфере – этот момент, если честно, не привлекал внимание. Ну, в самом деле, что тут может быть странного по сравнению с описываемым «переворотом вселенной Можейко»? Возможно, только отсылка к можейковской же: «с тобой (Алисой) было бы много хлопот даже в тихом двадцатом веке». С очевидным смыслом, состоящим в том, что, дескать, каждому поколению его время кажется слишком бурным по сравнению с «тихим прошлым». Кстати, и XIX столетие его обитатели называли «железным», противопоставляя его «романтическому» XVIII веку.

Однако при внимательном – т.е., современном – прочтении оказывается, что данная фраза совсем не так проста. И что в ней скрываются смыслы, ИМХО, превосходящие всю сюрреалистичность идеи «девочки из постъядерного мира». Я имею в виду представление о 1912 годе, как о периоде, «тихом комфортабельном» по сравнению с тем, что случится в последующие полвека. (Кстати, для лучшего понимания, стоит помнить «полвека от 1912» – это будет до 1962 года, а не до 1945 года.) В том смысле, что тут явно выражена мысль о том, что жизнь в «дореволюционный период» была много лучше, нежели в «послереволюционный». Но так ли это на самом деле? То есть – действительно ли родившиеся в каком-нибудь 1850 году «получили счастливый билет» по сравнению с теми, кому «не повезло» проживать во время бурных событий 1914-1962 года?

Нет, конечно, понятно, что наступившая Первая Мировая война – это далеко не курорт. И что перерывшие Европу окопы, «Верденская мясорубка», отравляющие газы и т.п. «прелести военного бытия» вряд ли могут быть названы чем-то особо приятным. Равно – как не может быть названа приятным и Вторая Мировая война вместе со всеми ее особенностями, начиная с создания Лагерей Смерти и заканчивая ядерной бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки. Все это, конечно понятно. Однако означает ли это то, что до Первой Мировой войны в мире был абсолютный мир? Разумеется, нет – войны были и в 19, и в 18, и в 17 веке. Правда понятно, что уровень уничтожения людей на них был ниже, нежели в 1914-1918 и 1939-1945 годах в связи с неразвитостью технических средства. (Хотя в той же Тридцатилетней войне умудрились «выкосить» треть Германии. Тогдашними средствами.) Однако общее соотношение потерь к числу мобилизованных в ту же «Наполеонику» было выше, нежели, например, в Первую Мировую.

Очевидно, связано это было с тем, что в войнах прошлого – до 20 века – столетий уровень медицины и гигиены находился где-то около нуля. Что приводило к огромным санитарным потерями – в том смысле, что умереть от дизентерии было более вероятно, нежели от пули. (Скажем, в Крымскую войну в России из 143 тысяч погибших было убито всего 25 тысяч, от ран умерло 16 тысяч, а остальные стали жертвами болезней!) То есть – отсутствие гигиены, в общем-то, оказывалось много более разрушительным, нежели сами средства «человекоуничтожения».

Однако еще более важно тут другое. То, что страдания и смерть от войны – не единственные в своем роде, поскольку в жизни человека существуют и другие источники зла. Например, те же болезни поражают не только солдат – солдаты лишь находятся в группе риска из-за высокой скученности и мобильности. Однако в подобную ситуацию – т.е., проживание в условиях высокой мобильности и скученности – часто попадают и «гражданские». Причем – если мы возьмем пресловутый «спокойный и комфортабельный» мир образца 1912 года – то неожиданно обнаружим, что как раз в подобном плане там было очень и очень нехорошо. В том смысле, что значительное количество людей вынуждено было проживать в условиях высокой стесненности и перенаселенности, а так же – в условиях необходимости постоянно перемещаться по стране и миру. (Из-за необходимости постоянного поиска работы.)

Дело в том, что в данное прекрасное время – которое, напомню, так и именовалось: «прекрасная эпоха» – положение большей части человечества было далеко не прекрасным. В том смысле, что эта самая большая часть – рабочие, крестьяне (фермеры) – даже в самых развитых странах проживала в ужасающих условиях.( Collapse )

 
Вернусь на какое-то время к «урбанистической теме» в ее «советском варианте» - который уже затрагивался в посте о том, какими должны были изначально быть интерьеры «хрущевок». И перейду от «внутреннего» убранства данных домов к внешнему. Точнее – к рассмотрению того, какими в действительности должны были быть новые советские районы в случае, если бы их строительство шло бы так, как было задумано. Поскольку часто при рассмотрении подобных вариантов застройки можно увидеть, что на советские архитекторы были вынуждены учитывать самые разнообразные «внешние обстоятельства», которые сильно снижали их возможности. Причем, к данным «обстоятельствам» следует относить не только факторы, связанные с несовершенством технологий или нехваткой средств. Были и другие ограничения – например, в подавляющем большинстве случаев новое градостроительство было вынуждено «накладываться» на уже созданные до того городские структуры.

То есть – на дореволюционную или раннесоветскую «кустарно-хаотическую» варианты застройки. Которые создавались в совершенно иных условиях, и, разумеется, мало подходили для новой советской архитектуры. Однако деваться от этого было некуда – СССР вплоть до самого своего конца приходилось иметь дело со все возрастающим городским населением. Причем, с учетом взрывной урбанизации, это самое население росло быстрее, нежели шло развитие строительной отрасли. В подобных условиях ценным был каждый «квадратный метр» - в ход шли и изначально обреченные на короткий «жизненный цикл» сталинские бараки (кои рассчитывались изначально лет на пятнадцать, однако иногда стоят до сих пор), и дореволюционные деревянные дома, и даже приспособленные для жизни церковные здания. (В коих делались перекрытия, пробивались окна (!!!), и заселялись жильцы.)

Поэтому, разрабатывая градостроительные планы, их автором вплоть до самого конца советского периода приходилось придерживаться политики сохранения «старого фонда» - разумеется, если это допускало его физическое состояние. (Нет, конечно практиковался и снос – но его очень «не любили» руководители городов.) Данный момент – к вящей радости современных градозащитников - позволил сохранить огромное количество архитектурных строений прошлого. (Правда, с учетом неизбежных перестроек и приспособлений к текущим условиям – что очень сильно снижает их исторический смысл.) Однако одновременно с этим очень сильно ограничил возможности для оптимального проектирования городского пространства.
Причем, парадоксальным образом, это не изменилось даже тогда, когда количество советских построек существенно превысило количество построек дореволюционных. Поскольку даже сносимые по ветхости строения неизбежно продолжали формировать «городской ландшафт». (Иначе говоря, из-за невозможности переселения сразу огромного числа жильцов новые дома приходилось строить по «старым» улицам, возможно лишь увеличивая ширину последних.)


Итогом данной проблемы стало то, что в большинстве «старых» населенных пунктов полностью реализовать потенциал советской градостроительной программы оказалось невозможным. Наиболее характерна в этом смысле Москва, где пришлось сохранять архаичную и плохо удовлетворяющую современной жизни радиально-кольцевую планировку – даже с учетом подавляющей доли новой застройки. Единственное, что сумели сделать тут – так это расширить улицы, и иногда – пробить новые «хорды». (Вроде Калининского или Кутузовского проспектов.) В остальном же жителям столицы – несмотря на то, что именно в данный город были вложены (и продолжают вкладываться) колоссальные средства – приходится терпеть те ограничения, которые вытекают из «стратегических соображений» времен Ивана Грозного. (С коими не мог справится даже сам Каганович – не говоря уж о Собянине.)

А значит, «настоящие» советские города стоит искать там, где никакого «старого фонда» (начиная с дореволюционных изб и заканчивая щитовыми бараками 1930 годов) не было. К счастью, и подобных городов можно найти немало. Правда, все они – по понятным причинам – полностью нетуристические. (Ну, в самом деле, кому придет в голову поехать туристом, скажем, в Набережные Челны? Или – упаси Бог – в Тольятти?) Поэтому подобные типы населенных пунктов практически отсутствуют в текущем «культурном пространстве», полностью заполненным разнообразными «живописными кривыми улочками» исторических центров, а так же «дебильной застройкой» современных «человейников». (Которые с самого начала существуют только для одного – для продажи квартир застройщиками.) Поэтому практически вся «урбанистическая» информация в современном информационном пространстве, по сути, сводится к этим двум образам. (Причем, конечно же, с преимуществом «исторической застройки», коя видится близкой к идеалу – что, впрочем, не удивительно по указанной выше причине.)


Поэтому имеет смысл дать «образ» такого советского города.( Collapse )