anlazz

Один из последних постов  Розова оказался посвященным прекрасному – теме, которая, по существу, полностью раскрывает суть той самой цивилизации, которая была обозначена им, как «технотронная». Речь идет о взаимоотношения ученых, занимающихся установлением контактов с внеземными цивилизациям. А точнее – с посылкой им соответствующих сигналов через земные радиотелескопы (METI). Интересно это в том смысле, что у данной идеи нашлись не только многочисленные сторонники, но и очевидные противники. Такие, как описанный у Розова королевский астроном Англии Мартин Рэйл, который утверждал, что «любые существа из космоса могут оказаться злобными и алчущими».  Впрочем, это относится не только к нему – подобные мысли высказывались многими людьми, включая такого «корифея», как Стивен Хокинг.

Так вот – все это выглядит крайне забавно. И вовсе не потому, что олицетворение «внеземного разума» с земными колонизаторами выглядит крайне натянутым. Поскольку данная проблема, конечно, крайне интересная, но в данном конкретном случае она на порядок менее важна, нежели нечто другое. А именно то, что все эти люди – причем, не только противники, но и сторонники пресловутого METI – по умолчанию должны понимать… бессмысленность данной программы. По той простой причине, что все они прекрасно должны быть осведомлены о принципах распространения радиосигнала, а значит – знать, что уже на удалении в пару световых лет (если не много ближе) различить «послание человечества» совершенно невозможно. Даже при учете наличия самых чувствительных инструментов в руках гипотетических «зеленых человечкой».

Еще раз – для любого, более-менее разумного человека, хоть как-то знакомого с радиотехникой, сама идея послать радиосообщение к «иным мирам» выглядит абсурдом. Особенно при использовании современных радиотелескопов. Поэтому, скажем, тот же Ли Цысинь в своем «Темном лесе» при вынужден был прибегнуть к фантастическому допущению наличия некоего механизма «усиления радиосигнала» в недрах Солнца, который ему нужен для того, чтобы затронуть «ксенологическую тему». Поэтому наивно было бы считать, что Рейл, Дрейк, Саган или Хокинг менее образованны для данного понимания, нежели китайский инженер.

Однако для чего тогда необходима вся эта «возня» со стремлением «позвать» внеземной разум –или, напротив, отгородиться от него? А нужна она для простой цели( Collapse )

Кстати, интересно, но по поводу приведенного в прошлом посте  эффекте «почкования новационных коллективов», и вообще, условий оптимального их существования, можно привести довольно интересный пример. Причем, пример из совершенно неожиданной в подобном плане – области. Речь идет об явлении, описанном в книге Леви Стивена «Хакеры, герои компьютерной революции». (Прочитанной мною по наводке гражданина Куздры.) Книга эта посвящена, разумеется, хакерам – однако под последними там понимаются не привычные нам «компьютерные взломщики» и прочие любители массированных компьютерных хулиганств, которые нам щедро «скармливаются» Голливудом и СМИ. А люди с совершенно противоположным психотипом – сторонники свободного творчества в «компьютерном плане» (программном, и аппаратном).

Поскольку именно подобная трактовка «хакерства» была характерна где-то до начала 1990 годов (сама книга написана в 1986), когда, по определенным причинам, положительная коннотация слова была заменена отрицательной. (Отчего это случилось – надо говорить отдельно. Пока же можно только сказать, что связано это было с наступившем тогда отрицанием «Ай-Ти отрасли» своих истоков в связи с резким изменением в ней.) Впрочем, нам тут гораздо более важно другое. То, что указанное «хакерство» (надо писать в скобках, чтобы не было отсылки к помянутому компьютерному хулиганству), по сути своей, лежавшее в основании всей современной компьютерной отрасли, по сути своей, происходило из одной, причем достаточно специфичной, «точки». Из Массачусетского Технологического Института конца 1950 годов.

Разумеется, о том, как это происходило, рассказывать нет смысла – если кому интересно, можно прочитать книгу. Поэтому тут имеет смысл сказать только о том, что разница с «советской моделью» формирования научно-технических школ у американских «хакеров» состояла только в том, что если первые зарождались «официально», в создаваемых руководством страны НИИ и КБ, то вторые создавались «полуподпольно», вне институтов собственно «институтской жизни». На самом деле, кстати, это показывает разницу в построении бюрократических систем – которые в СССР были «внешними» по отношению к инженерным и научным коллективам. На Западе же пронизывали последние «насквозь», однако оставляли места для «стороннего творчества».

Однако, в любом случае, механизм «почкования» сработал и для подобных ситуаций, приведя к тому, что «хакерство» из контролируемого военным ведомством научного центра смогло переместится в свою собственную сферу. Приведя не только к появлению Кремниевой долины в Калифорнии, но и к созданию особой индустрии микрокомпьютеров, которая, как уже было сказано, стала по существу основанием нашей современной IT. (Вопрос о том, так ли это хорошо, пока оставляю открытым – сути проблемы он не меняет.) А так же к массовому распространению программирования среди «обычных граждан» в 1980 годах – той самой основе, что позволила IT-отрасли "продержаться" еще 10-15 лет после завершения «золотых десятилетий».( Collapse )

У Владимира Ильича Ленина есть известная фраза: "электрон так же неисчерпаем, как атом". На самом деле это цитата из одной из ведущих ленинских работ - "Материализм и эмпириокритицизм", причем цитата оборванная. Однако понятно, что популярность ее на порядки выше, нежели у "Материализма" - причем, как правило, обращаются к ней антисоветчики и антикоммунисты. С очевидным подтекстом: дескать, посмотрите, как коммунистический основоположник облажался. В смысле, объявил элементарную частицу делимой, гы-гы-гы...

Разумеется, в данном плане есть один хороший момент - в том смысле, что данная реакция означает само знание антикоммунистов об элементарных частицах. Однако во всем остальном указанный момент выступает прекрасной иллюстрацией к одной из самых распостраненых особенностей правого мышления: полного игнорирования ими исторического контекста. В том смысле, что для правого существует только индивид - и ничего больше. Поэтому если Ленин говорил об "неисчерпаемости электрона", то это значит только то, что он не имел неверные представления о последнем. То есть, ошибался. Ну, а если ошибался тут, то значит и все остальные его идеи - полный бред.

Кстати, эта ошибка вряд ли может выглядеть критической - по той простой причине, что самого понятия "элементарной частицы" в 1908 году  (а именно тогда был написан "Материализм и эмпириокритицизм") просто не существовало. Однако на самом деле все обстоит еще интереснее. В том смысле, что великий вождь мирового пролетариата, и по совместительству - один из самых интересных философов-диалектиков в истории - под видом "электрона" имел вовсе не то, что сейчас принято именовать этим словом. А точнее...

Впрочем, для того, чтобы понять, о чем тут идет речь, стоит привести слова самого Владимира Ильича из указанной работы( Collapse )

В предыдущем посте были рассмотрены процессы, происходящие сегодня с «профессиями» - то есть, с некоторым комплексом знаний и умений, необходимых для выполнения трудовой деятельности. И указано, что в современном обществе происходит очевидный процесс их «размывания» - т.е., снижения значимости, замены на чистую «должностную инструкцию». Иначе говоря, современный человек все чаще сводится к пресловутой «производственной функции», по существу, не отличающейся от производственной функции остального оборудования. (И так же «настраиваемой» в момент поступления в цех.)

Данное явление именуется «отчуждением труда», и известен он довольно давно – по крайней мере, в позапрошлом столетии его прекрасно знали. Собственно, именно тогда и начали говорить об «утрате профессий» - сравнивая ценность владения своим делом у индустриального рабочего с подобной ценностью у ремесленника предыдущих веков. Впрочем, в прошлом веке подобный процесс пошел еще дальше: во-первых, основным типом производства стал пресловутый конвейер – т.е., разделенный на самые элементарные операции производственный процесс. (Характерный не только для конвейерной сборки – но и для остальных видов работ.) Ну, а во-вторых, указанное отчуждение перестало быть привилегией «синих воротничков» - т.е., промышленных рабочих. Захватив и «воротничков белых» - т.е., людей, находящихся на инженерно-технических и управленческих должностях.

Причем, в данном случае указанный процесс пошел как бы не дальше, нежели у рабочих – в том смысле, что последние хотя бы физически «касаются» продуктов своего труда. Огромная же армия клерков –существенно выросших из-за усложнения производства в ХХ столетии – давно уже перестала что-либо видеть за пределами абстрактных отчетов. Поэтому где-то с середины 1970 годов именно указанную категорию стали считать наиболее отчужденными. Правда, тут сразу же стоит сказать, что полностью завершить подобный процесс тогда так и не удалось – по той простой причине, что давление «Советской тени» не давало отчуждению добраться до своей максимальной точки. По крайней мере, в т.н. «научно-технической сфере», где даже начали наблюдаться противоположные тенденции. Впоследствии обозначенные, как «развитие постиндустриализма», при котором «неотчужденные» ученые и инженеры прямо противопоставлялись конвейерным рабочим.

Но данный «постиндустриализм» в тоффлеровском смысле завершился в пресловутом 1991 году (на само деле, несколько раньше), когда гибель СССР поставила крест на созданной в 1970 году модели «экономики знаний». А значит, инженеры и ученые оказались поставленными в то же «стойло», что и остальные наемные работники – в том смысле, что отчуждение труда в указанной области начало нарастать рекордными темпами. В результате чего сейчас никого не удивляет, что стратегически важный код, управляющий устойчивость новейшего Боинга пишут безвестные индийские программисты за какие-то смешные деньги( Collapse )

В прошлом  посте был упомянут блогер «профессор Лопатников», который видит основными проблемами России Украину и РПЦ. (Ну, еще и Румынию с Польшей.) Там же было указано, почему данные опасности не следуют считать критическими. (ИМХО – они вообще не являются опасностями.) Однако после этого имеет смысл разобрать: а существуют ли какие-нибудь явления, которые действительно могут стать опасными для нынешней России – в том смысле, что смогут угрожать самому ее существованию?

К величайшему сожалению, подобные вещи существуют. Правда, все подобные опасности относятся к явлениям «долгосрочного» или среднесрочного характера – так что «в ближайшее время» ожидать, что «рашка все», нет смысла. И, судя по всему, еще пара десятилетий относительно благополучной жизни для данной страны вполне возможна. (Что бы там не говорили «патриоты».) Однако от этого указанные проблемы не становятся менее серьезными – а, скорее, наоборот. В том смысле, что современный человек, увлеченный короткими стратегиями, привык отбрасывать из рассмотрения процессы, которые превышают пресловутый «электоральный цикл». (Ну, в самом лучшем случае, можно попытаться строить планы на десятилетие – но это будет пределом.)

Впрочем, бывает и интереснее – в том смысле, что видя какие-то негативные проблемы в той или иной области, человек невольно начинает сводить их к тому же «короткому варианту». (С уже приведенным смыслом: «еще немного, и все рухнет!») В результате чего через небольшое время – когда, разумеется, катастрофы не происходит – само акцентирование указанной проблемы начинает вызывать исключительно смех. (Как в известной притче про пастуха, который постоянно кричал «Волк! Волк!») И указанная проблема «забивается» еще глубже в «пучины» общественного сознания – со снижением возможности действительно конструктивного рассмотрения ее.

Впрочем, это будет уже иная тема и рассматриваться она должна отдельно. Тут же имеет смысл привести, наконец-то, список указанных опасностей. Итак, России угрожают:

1. Деградация системы образования.


2. Деградация системы здравоохранения.


3. Деградация системы воспроизводства научно-технических кадров.

(Может показаться, что пункт 3 является подпунктом пунута 1, однако это не так. В том смысле, что указанное воспроизводство в минимальной степени определяется институтами и университетами – по крайней мере, в России.)( Collapse )

Итак, как было сказано в прошлом посте, Константин Эдуардович Циолковский не только не был безумцем, но даже во «фрики» мог бы быть зачислен весьма условно. Поскольку главной целью его действий был вовсе не эпатаж окружающих – как это принято у подобной категории наших современников – а занятие совершенно противоположное: изучение и решение многих важных и интересных проблем. Например – проблемысоздания цельнометаллического дирижабля. (Который был лишен практически всех недостатков «мягкого» аэростата и теоретически мог стать основным типом «воздушного корабля».) С учетом того, что Константин Эдуардович не ограничился только выдвижением подобной идеи, а произвел детальную разработку конструкции дирижабля вплоть до расчета прочностных характеристик его конструкций, можно сказать, что это предложение вполне могло быть реализовано в его время. Что, в свою очередь, сделало бы Россию лидером в области воздухоплавания.

Однако, разумеется, этот его проект остался без внимания властей. Замечу еще раз:  совершенно реалистичный, можно даже сказать, привычный для человека рубежа 19 и 20 веков проект управляемого аэростата – только не из прорезиненной ткани, а из металла. (Впрочем, в Российской Империи и с «обычными» дирижаблями было не густо.) Та же самая судьба ждала и его изыскания в области создания аэропланов. Российские власти не видели нужды в дирижаблях и аэропланах – как уже говорилось, они больше заботились о другом:  о том, чтобы создать систему «идеальной лояльности» подвластного им населения. (Разумеется, в реальности им, все же, пришлось заниматься подобной темой на фоне нарастающего технологического отставания от Европы – но это были именно вынужденные действия. Не будь угрозы войны – никому дирижабли и аэропланы тут были бы не нужны. 

На фоне этого надеяться на осуществление гораздо – на несколько порядков – более «фантастического» космического проекта было бы смешно. И все же Циолковский упорно работал над его воплощением – что на «первом этапе» вылилось в выпуск знаменитой своей книги «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В этом труде он, по сути, заложил основы конструирования реактивной техники – выведя свою знаменитую формулу, превратившую ракетостроение в область точных расчетов. Впрочем, там были рассмотрены практически все последующие проблемы, возникающие в указанной области – начиная от использования многоступенчатых ракет («ракетных поездов» по терминологии Циолковского) и заканчивая идеей использования топлива для охлаждения ракетных сопел.

То есть, можно сказать, что Циолковский занимался не просто «созданием идей», и даже не просто популяризацией их среди населения – хотя и на это дело он тратил немало сил – но производил реальную научно-конструкторскую работу по своему проекту. ( Collapse )

В предыдущих двух постах (1, 2) был рассмотрен «первый», неудавшийся проект Николая Второго. Однако, как было сказано в самом первом посте серии, существовал и другой – «проект Циолковского» по освоению космического пространства. Который выглядел полной противоположностью «первому». И в плане того, что изначально его сторонником был только один Константин Эдуардович – калужский учитель, не имеющий ничего общего с «сильными мира сего». И в плане совершенной неочевидности поставленных задач – поскольку в описываемые времена само использование ракет в качестве средств передвижения не было мейстримом. (Даже в фантастических произведениях тогда предпочитали летать через космическое пространство посредством огромных пушек – причем, это относится не только к Жюлю Верну, но и к Герберту Уэллсу, писавшему гораздо позднее.) И, наконец, в плане того, что реальной мотивации для данного действа, по большому счету, не было – так как не было понятно: что же могут принести космические полеты.

На фоне вышесказанного любой разумный аналитик не просто поставил бы указанной идеи «наинизший балл» - но просто посоветовал бы выбросить ее как можно дальше, поскольку иная точка зрения была невозможна при использовании рациональных аргументов. (Собственно, так и происходило со всеми обращениями Циолковского в «официальные органы».) Однако – как уже было сказано в прошлом посте – рациональность сама по себе бывает разная. И очень часто логически безупречная «мыслительная конструкция» оказывается бессмысленной – поскольку строится на ложных постулатах. И наоборот, смутные прозрения, демонстрируемые откровенными «фриками», вполне могут иметь прямое отношение к реальности. Да и «фрик» при внимательном рассмотрении оказывается вовсе не «фриком», а полностью разумным человеком, увлеченным своим делом. И его облик «городского сумасшедшего» на самом деле может оказаться связанным с тем, что на самом деле… «ненормальным» является его окружение.

Подобное высказывание, разумеется, выглядит странным. Но посмотрим повнимательнее на Константина Эдуардовича Циолковского и попробуем подойти к этой фигуре не с т.з. обывателя 1900 годов, а, скажем, с т.з. советского человека 1920-1950 годов. Поскольку тогда сразу же пресловутое «фричество» исчезнет – а появится личность, сильно увлеченная научными и техническими вопросами. (Вплоть до воплощения их в жизнь.) Кстати, тут стоит отметить, что при всем этом своей «прямой», т.е, учительской, работой Циолковский отнюдь не манкировал – скорее наоборот, служа учителем что в Боровске, что в Калуге, он старался всячески привлечь своих учеников к рассматриваемым предметам. Другое дело, что в тогдашней системе образования подобное отнюдь не приветствовалось – естественные науки, как было сказано в прошлом посте, рассматривались в указанное время, как приложение к самому главному: к «формированию нравственности». Сиречь – к воспитанию школьников, как богобоязненных и лояльных к власти личностей, от которых требовалось, прежде всего, послушание.

На этом фоне поведение Циолковского действительно выглядела девиацией. А если добавить сюда отсутствие стремления к тому, что можно обозначить, как стремление «выслужиться», а равно и стремление угодить «мнению света», то становится неудивительны, почему у данного человека была репутация «чудака», а то и «психа».( Collapse )

На «волне» ощущений после «Задачи трех тел» прочитал вторую книгу данного цикла — роман «Темный лес». Которое — по мнению некоторых — является «главным произведением» автора. Впрочем, если честно, то последнее вряд ли применимо к «современным литераторам», коим выступает Лю Цысинь. Причем, даже не в том смысле, что последние еще могут написать чего-то более значительное — а в том, что современная литература по умолчанию есть литература коммерческая, т. е., направленная скорее на удовлетворение потребностей читателя, нежели на высказывание каких-то оригинальных мыслей автора.

Тем не менее, определенная мысль в «Темном лесе» все же присутствует. В том смысле, что за общей картиной романа, представляющего собой некую «игру в бисер» - т. е., выстраивание хитроумных комбинаций, разрешающихся самым неожиданным для читателя образом — скрывается достаточно специфичная картина мира. Который и описывается указанной метафорой «Темного леса», т. е.,мира всеобщей конкуренции за ресурсы. Конкуренции, выходящей за земные масштабы и действенной даже на уровне Галактики – в которой каждая из существующих цивилизаций представляет собой пресловутого хищника («охотника» в метафоре Лю Цысиня). Должного существовать в условиях других подобных хищников/охотников, но не знающего, кто из них сильнее — и поэтому вынужденного затаиться до того момента, пока у него не появится знание об окружающем мире.

Сам автор предлагает данную модель в качестве объяснения многострадального «парадокса Ферми». Который состоит в том, что при гипотетическом огромном количестве цивилизаций — коих в одном Млечном Пути по самым осторожным оценкам должно быть миллиарды — мы не наблюдаем ни одной из них. Причем не только в плане «прямого наблюдения» - прилета инопланетных кораблей и приема инопланетных сообщений — но и в плане отсутствия т. н. астроинженерной деятельности. (Т.е., изменения параметров существующих звезд и планет — что, гипотетически, становится возможным по мере роста мощи цивилизации.)

Обычно отвечают на этот вопрос или утверждением о том, что использование радиосвязи невыгодно для развитого мира — причем, не только в плане межзвездных сообщений, но и во «внутренней» деятельности. (Последний фактор, кстати, вполне рационален – но недостаточен.) Или выдвижением гипотезы «уникальной Земли» - т. е., принятии концепции, согласно которой для возникновения жизни нужны настолько редкие условия, что они могут возникнуть только на одной планете в Галактике. (Ну, или нескольких планетах — что делает невозможным наличие между ними коммуникации из-за огромных расстояний.) Впрочем, существует еще версия о том, что разумная жизнь не может перейти некий порог, отделяющий ее от возможности межзвездных полетов и астроинженерной деятельности — и поэтому уничтожается, подходя к нему. (Например, от применения ядерного или иного разрушительного оружия.)

Это, разумеется, не прибавляет особого оптимизма.( Collapse )

В связи с наступившем Днем Солидарности Трудящихся имеет смысл в очередной раз обратить внимание на само понятие труда. И, прежде всего, указать на то, в чем оно заключается. Поскольку сейчас господствует старое убеждение, состоящее в том, что труд – это, прежде всего, затрата сил. (Причем часто под «силами» подразумеваются исключительно силы физические – но даже когда сюда добавляются и загадочные «умственные силы» - сути это не меняет.) Так вот: подобное представление неверно, поскольку труд – это не затраты. А явление совершенно с ними не связанное: сознательное преобразование окружающей реальности в соответствии с некоей, заранее созданной моделью. Впрочем, следует сказать более точно: в соответствии с моделью, которая была создана на основании изучения существующего мира, а затем – преобразована в соответствии с потребностями человека. И лишь после этого могущая стать основанием для соответствующей реализации в «вещном мире».

То есть, условно говоря, выполнение полного трудового цикла состоит в том, что разумное существо (человек) познает окружающий мир и его свойства – и уже на основании этого создает некий проект его переустройства, который, затем и проводит в жизнь. Скажем, древние земледельцы, приходя на новые земли, прежде всего изучали их в плане оптимального использования для будущего хозяйства – и только после этого приступали к «материальному преобразованию». Разумеется, подобное утверждение кажется странным: дескать, какое там может быть «моделирование» у варваров? Однако при внимательном рассмотрении видно, что даже «примитивная» земледельческая деятельность требует использования достаточно сложных моделей: скажем, зерно должно быть брошено в почву лишь в определенный временной период, сама почва должна, во-первых, иметь особую структуру (в гравий или болото сыпать что-либо бесполезно), а, во-вторых, должна быть подготовлена особым образом (вспахана, проборонена). Ну, и т.д., и т.п.

Все это показывает, насколько важным для трудовой деятельности выступают т.н. «скрытые» ее составляющие – т.е., те, что не связаны с непосредственным приложением физических сил. Ну, и разумеется, полностью отбрасывают из данной категории все «нечеловеческие», природные примеры изменения мира – вроде деятельности тех же бобров или  общественных насекомых. (Коих часто считают «трудящимися» - хотя на самом деле их «труд» не более труд, чем деятельность иных стихийных природных сил. Вон волны размывают берег – то есть, так же преобразуют мир – но никто «работающими» их не считают.)

Ну, а самое главное – показывает то, что же из человеческой деятельности действительно входит в состав труда, а что – не является.( Collapse )

Итак, как было сказано в прошлых постах (1 2), фашизм изначально основывался на иррациональных представлениях – и сохранял их до самого конца. Собственно, это даже «не баг, а фича». В том смысле, что именно иррациональность фашисткой идеологии и привлекло к ней в свое время массу сторонников, что было неизбежно в условиях, когда рациональное мышление оказалось дискредитировано. (Так было в Европе после Первой Мировой войны.) Но одновременно с этим указанная иррациональность стала основанием того, что для существования фашизма, как политической системы, оказались необходимы довольно жесткие «рамки».

Дело в том, что эта самая система может быть установлена только в достаточно развитой стране. Да, именно так – хотя фашизм, как «общественное движение» возникает, по существу, в любом государстве, где произошло разрушение традиционного образа жизни. (Для традиционализма «катастрофа рацио» особой роли не играет, поскольку тут оно играет второстепенное значение.) Но в «слаборазвитых» государствах разрушительность фашизма оказывается настолько очевидной, что правящие классы, по существу, оказываются вынужденными выступать против него. (Как бы привлекательным не казался исповедуемых фашистами «корпоративизм».) Поэтому, например, фашистские движения так и не смогли обрести власть в восточноевропейских государствах – хотя в 1920-1930 годы они тут были очень активными. Так, в Венгрии буржуазный диктатор Хорти прямо запретил бывшее массовым фашистское движение «Скрещенные стрелы». Та же судьба ждала и румынскую «Железную гвардию», которая была распущена в … 1941 году. (При этом и Венгрия, и Румыния были членами «оси», однако на отношение к «местным» фашистам это не влияло.)

Для Италии же, а особенно для Германии ситуация была иной. В том смысле, что для указанных стран оказалось вполне возможным выдержать все проблемы, связанные с иррациональностью фашистов. Притом, что крупная буржуазия тут приобретала вполне очевидные преимущества. (Связанные с ликвидацией классовой борьбы в рамках «корпоративизма», обретение конкурентных преимуществ через развертывание протекционистской политики, наконец, сама идея разрешение проблем нехватки рынков путем активной экспансии, в том числе, и военной.) Поэтому первоначально фашистская иррациональность тут могла просто игнорировалаться, но затем…

А затем неожиданно оказывалось, что она не просто включена в политическую систему, но стала ее основанием. Еще раз: изначально условный Крупп (крупный капитал), передавая власть нацистам, вполне рационально рассчитывал, что те окажутся послушными исполнителями его воли. Но в реальности его рациональность оказывалась бессильной против силы, коя совершенно не желала – и не могла по своей природе – слушать разумные выводы. В результате чего вместо методичного движения той же Германии к ликвидации «версальской системы» получилась не просто война – которая для крупного капитала была допустима – но война «со всем миром». Война, в которой возрожденная германская армия оказалась вынуждена львиную долю своих сил тратить на захват не сказать, чтобы совсем не нужной, но совершенно не стоящей затраченных жертв( Collapse )